Централизация и контроль под видом укрупнения общин

«Рыба гниет с головы», — отвечает встретившийся нам в селе Ширакамут (Лорийская область) мужчина средних лет на вопрос об укрупнении общин. И сразу же поясняет: «Если хотят сэкономить, пусть сократят расходы в верхах, а не сотрудников сельской администрации или учителей».

Об укрупнении здесь слышали, но многие не знают точно, произойдет ли это с 12 общинами близ магистрали, ведущей от Спитакского тоннеля в Ширакскую область, или только с 6. Слышали, что центром будет Ширакамут (в прошлом — Налбанд), эпицентр землетрясения 1988 года. И очередной собеседник говорит, что против укрупнения. В местах, таких, как скажем, Дилижан, о программе высказывались положительно общины, к которым присоединяли другие населенные пункты.

«Знаю, что это может пойти на пользу селу, жизнь будет поактивнее, может, здесь школу объединят. Но ведь и в других селах люди живут. Отсюда до Хнкояна километров 15, от трассы – наверно, 5. На конечном участке и дороги-то нормальной нет. Там школа закроется. Если будет автобус, многие не станут отправлять малышей в местную школу.

А решение будет заключаться в следующем: бросить село и уехать в Россию. Хоть работает пара человек в администрации, в школе, и эти семьи остаются. Но и их сократят.

Людей там не осталось [по официальным данным, население составляет 289 человек]. После этого укрупнения села не станет, можете и из карты убрать», — говорит собеседник.

Входим в администрацию. В одном из кабинетов собралось с десяток мужчин. Поначалу к журналистам из Еревана отнеслись настороженно. Спрашивали, из какого СМИ, почему вдруг решили приехать. Услышав об укрупнении, один из них начинает возмущаться. Хотят сэкономить пару копеек – и снова за счет сельчан, говорит он. И снова местный против идеи укрупнения общин. Административных земель общины, объясняет он, в отличие от сел по ту сторону магистрали, очень мало, обрабатывать их невыгодно, выходит, что для Ширакамута ситуация может измениться в лучшую сторону: и тем не менее, об укрупнении он и слышать не хочет. И опять: остальные села сильно пострадают, вред будет нанесен непоправимый. «Сам скажи, брат: какая-нибудь реформа в этой стране заканчивалась чем-то хорошим? Они когда-нибудь делали что-то для народа? Не верю я в эту программу».

Выходим из здания администрации, продолжаем беседу на улице. Один из мужчин говорит: «Все они правильно говорят, но есть два других важных вопроса. Во-первых, дорогие журналисты, меняется форма самоуправления. Те села останутся на втором плане. Часть их останется без внимания. Это точно. Во-вторых, вам хорошо известно, что становится легче управлять людьми. Централизуют…  Это имеет политические причины, потому и взялись за это».

По его словам, главу уже укрупненной общины будут назначать сверху: ну, известно, как проходят выборы, когда это нужно. В плюсе останется село, из которого и будет выбран глава. Сейчас вмешательства в выбор главы сельской администрации не так много, в случае с небольшими общинами это скорее «внутренний» вопрос. Укрупнение лишит их и этой возможности.

Кабинет главы Ширакамута Ашота Ераносяна. Должность он занимает 4 месяца. Наши собеседники отзывались о нем положительно. На вопрос об укрупнении отвечает осторожно. Говорит, что в случае централизации бюджета может быть положительный сдвиг, станут реализовывать более масштабные программы, получать субвенции. Тем не менее, сказать точно, как будут развиваться процессы, он не может. Все равно важно, заметил Ераносян, как заработает Совет старейшин, позволит ли ему глава села активно участвовать в принятии решений.

Второй день в селе. С тем же вопросом обращаемся к группе мужчин, собравшихся на одной из улиц.

С темой знакомы, но никакого оптимизма. Ни один из них не верит в положительные изменения. Рабочих мест нет, надежда – отъезд в Россию.

Больше половины села на заработках, цепляются за любую возможность найти там что-нибудь и уехать.

«Если укрупнение не приведет к созданию какого-либо предприятия, фабрики, рабочих мест, оно никому не нужно. А где-нибудь в другом месте в этом направлении что-то сделали? Нет. Безнадежное дело. Говорят, мол, в случае укрупнения могут создать кооперативы, будем работать совместно. Так и сейчас никто не мешает создать кооперативы и работать, без укрупнения», — слышим мы здесь.

Катнаджур

Хуже настроения в соседнем селе, которое в случае укрупнения центром общины не станет. Здесь, как в Ширакамуте, мужчины собрались в одном из кабинетов администрации. Беседуют, играют в шашки и шахматы. Кто-то, говоря об укрупнении, стал перечислять контраргументы: в нынешних условиях им удается найти общий язык с сельским главой, быстро организовать уборку улиц, при необходимости, ремонт водопровода, а перенеси центр в другое место – их и слушать не станут.

«У нас одно из немногих сел, которое собирает все налоги: на землю, воду. Выходит, после укрупнения с нашего бюджета должны удерживать то, что недодали в других общинах».

Подняться общинам победнее и без того сложно. Катнаджуру программа сильно навредит.

Здесь тоже уверены, что после укрупнения село будет опустошаться быстрыми темпами.

Перемещение школы пугает: даже если это будет Ширакамут, расположенный не очень далеко, отправлять сюда детей – большая проблема.

Другой наш собеседник спрашивает: «Вам известно, что, к примеру, в Тавуше было укрупнение? Можете сказать что-нибудь хорошее по этому поводу? Назвать хоть один зафиксированный там прогресс? Мне известно, какая там ситуация. Вы слышали что-нибудь хорошее от людей?».

Приводят отрицательный пример централизации. Медцентр, обслуживающий общины региона, находился в селе Мец Парни. Скорой добираться отсюда долго, зачастую машины неисправны. «Пока доезжали, человек умирал».

Первая волна жалоб, когда люди говорят взволнованно, перебивая друг друга, проходит. Теперь катнаджурцы отстаивают свое мнение поспокойнее.

«Наше село решает кое-какие проблемы за счет своего бюджета. Дорогу там построить, то-се. Я не говорю, что по всему селу должны быть построены дороги, но, ничего, кое-что да делаем. Но если [глава] перейдет туда, придется об этом забыть.

Мне 53 года, на мне кредит 18 000 долларов. Хотите, присоедините наше село к Азербайджану, хотите – к Грузии, хотите, переместите его, я останусь в том же положении, что сейчас».

Протест сопровождается отчаянием. Люди не верят в перемены, говорят, что их мнения все равно не спросят:

— Вам хорошо известно, что это программа Евросоюза. Евросоюз профинансировал, они взяли деньги и сделают, нас слушать не станут. Знаете же лучше меня.

— Одно могу сказать: народ слушать не будут. Приедете вы, скажем мы что-то – хоть хорошее, хоть плохое – правительство сделает, как им надо.

— Короче говоря, они хотят отобрать у сельчан оставшиеся земли, чтобы те были у них рабами.

Последний негативный отзыв мы услышали, направляясь к выходу. «Будь в этом хоть капля чего-то хорошего, по Первому каналу только об этом бы весь день и говорили».