Epress.am Новости из Армении
Это вторая часть интервью Epress.am с Сеймуром Байджаном. Часть первую читать здесь. Часть третья — здесь.
Они же разрушили твой дом. Как ты можешь говорить о мире
Писатель и публицист Сеймур Байджан родился в Физули, который в результате карабахской войны превратился в «пояс безопасности» и «оккупированные районы». Живет Сеймур в Баку.
Я с ним познакомился лет 10 назад в Армении, которую он посещал не раз и объездил в составе организованных не по указке сверху миротворческих миссий. Участники последних подвергаются нескончаемой травле со стороны власти и тех, кто ее обслуживает.
Несмотря на трудности, Сеймур сегодня один из самых узнаваемых пишущих людей в Азербайджане. Его окружение принадлежит к наиболее передовой части своего общества. К сожалению, их имена можно часто встретить в очередных списках узников совести и задержанных после различных акций протеста.
Сеймур пишет на азербайджанском. Беседу, которую я представляю вашему вниманию, мы вели на неродном для писателя русском языке. Байджан называет себя писателем страны третьего мира. Он рассказал о том, что свободному человеку в Азербайджане придется слышать о себе «гей, армянин и масон». Литератор упомянул старика Анара, которого знают и в Армении, о том, какие двери открыл перед ним Фейсбук и какую надежду вселяет Грузия, рассказал об армянах-мусульманах и азербайджанцах-христианах, о слабом романе «Каменные сны» и «Гугарке» — лучшем произведении о карабахской войне. Его спрашивали, как он может говорить о мире с теми, кто разрушил его дом, а сам он задавался вопросом: «Если вдруг начнется война, смогу ли я их убить?».
— Зачем нам мир (peace)?
— Ни одна книга, ни один фильм не может показать истинное лицо войны. Что вообще значит слово «война»! За ним кровь, слезы, разрушение домов, школ, детсадов, разрушение семьи, смерть, изнасилования и, конечно, потеря человеческого лица. До сих пор есть люди, рассказывающие о том, чем занимались на войне, как убивали и разрушали, и даже гордятся этим. Есть и такие, кто воевал, убивал, но когда все прошло, они стали мучиться и страдать, война к ним возвращалась. Я знал хорошего человека, но началась война, и он надел форму. Когда все закончилось, военные настроения сошли на нет, его стали мучить кошмары, образы с войны стали преследовать его — все это полностью расшатало его психику. Я и ты своими глазами видели, что такое война. У нас почти одинаковая судьба: что мы видели, как мы жили, как война разрушила нашу жизнь, другим объяснить очень трудно. Почти невозможно. И когда подростки, молодые с аппетитом говорят о войне, мне и смешно, и искренне жаль их.
Один из знакомых как-то сказал мне: «Они же разрушили твой дом. Как ты можешь говорить о мире». Потом прямо сказал, что я боюсь войны и поэтому превратился в пацифиста. Да, я — не герой. Для меня — быть трусом и желать мира приемлемее, чем быть героем и хотеть войны. Пусть даже другие называют меня трусом. Я принимаю это слово. Но у меня есть гражданская позиция, из-за которой мне не очень легко существовать в моей богатой стране, передо мной закрываются почти все двери…
Я заметил, что почти у всех пацифистов есть гражданская позиция, а иметь ее в наших странах нелегко. Пусть я буду трусом, но это не меняет ситуацию в наших странах и не влияет на действительность, которая банальна и проста. Все эти военные марши, все эти сказки о родине, стихи о ней — это декорации к нашим трагедиям. В нашей родине богатые кайфуют, а в окопах погибают исключительно дети из бедных семей. Почему ни разу не погиб сын высшего чиновника, министра какого-нибудь, сын олигарха, бизнесмена. Почему там должны умирать сыновья из бедных семей, с большим трудом вырастившие своего сына! Когда я читаю о том, что там, на линии фронта, убили солдата, я всегда знаю, что он был из бедной семьи вне зависимости от того армянин он или азербайджанец. Мне трудно об этом говорить. Я устал. Наши люди живут под пропагандой, боятся думать по-другому. Следует понять, что рано или поздно мы должны начать жить как нормальные люди. Мы — соседи. Не весь же народ переедет жить в другие места. Эти проблемы надо как-то решать. Но они не хотят об этом думать и откровенно говорят, что решение от нас не зависит — решать должны политики.
Наши люди смирились с судьбой настолько, что даже ругают тех, кто говорит о мире. Я, что мог, делал, писал статьи, давал интервью, публиковал репортажи, побывал несколько раз в Армении. Что мог еще сделать! За все это я заплатил немало. Скорее всего, и после данной беседы многие заведут старую пластинку.
Несмотря на все это, остановиться я не могу. Я продолжаю, это моя природа. Когда я приступил к роману «Гугарк», я начал вспоминать все, как это начиналось. Сперва — очень несерьезно, людям даже было интересно. Постепенно ситуация вышла из-под контроля. И вспоминая все, что я видел, я понял, что в действительности произошло многое. Сейчас мне очень хотелось бы, чтобы «Гугарк» издали в Армении, где есть множество людей, видевших то, что довелось пережить мне. Например, твой отец… Они поймут меня лучше, чем граждане других стран, чем другие. Если бы у меня был выбор издать «Гугарк» в Германии либо в Армении, я бы с удовольствием выбрал Армению.
«Каменные сны» — слабый роман
— Тебе понравились «Каменные сны»? Почему?
— «Каменные сны» я не читал. До него он издал очень слабый роман, настолько слабый, что я понял — уже все, писательскую жизнь свою он завершил, все растратил. Я не читал «Каменные сны», но защищал его, как мог. Не сам роман, но автора, потому что сегодня просто нельзя ругать писателя, оскорблять его за художественное произведение.
Не читая романа, я не могу о нем говорить, но мои друзья говорили, что роман слабоват. Это очень объективные люди с высоким литературным вкусом. Но Акрам сделал свое дело. Во-первых, в нашей стране давно так массово не говорили о литературе. Люди услышали слова «роман», «литература», «писатель» — это тоже немало. Во-вторых, Акрам отпасовал армянской интеллигенции в смысле «я сделал свое дело — теперь ваша очередь». С этой стороны ему можно сказать спасибо.
Благодаря Айлисли, мой роман – лучшее произведение о карабахской войне
— Если бы Акрам Айлисли посоветовался с тобой до публикации романа, что бы ты ему сказал?
— После «Каменных снов» люди стали говорить, что «Гугарк» по художественным качествам и с точки зрения объективности — самый хороший роман о карабахской войне. Они были вынуждены сказать это, так как Акрам своим романом их сильно наказал. Мне было приятно слышать это не потому, что они хвалили «Гугарк», но потому что Акрам их вынудил хвалить «Гугарк». Они выглядели очень жалко, и я в очередной раз стал свидетелем их лицемерия. При других обстоятельствах они ни за что не стали бы говорить и слова.
Акрам забыл одно правило нашего общества: жить хорошо и быть героем нельзя. Он был депутатом, получал ордена, сын работал на таможне. Но у нас мы должны нищенствовать пока мы свободные люди. Быть свободным и жить хорошо пока что невозможно. Акрам захотел стать героем, и ему объяснили, что это не так легко. В нашем обществе есть люди, которые имели контакты с властью, получали деньги, кайфовали… Когда они хотят к тому же быть и героями, власть легко их казнит. Акрам тоже имел дело с властью, а когда он решил стать еще и героем, он увидел, насколько сложно быть свободным. Он увидел, с кем имел дело. Хорошо, что весь этот карнавал он видел своими глазами и, наверное, после всего этого он дошел до какой-то правды. Он опытный человек, много повидал — он должен был узнать все это.
Фейсбук дал нам шанс
— Кто твоя аудитория?
— Это в основном молодежь. Долгие годы нам не давали высказываться. Вузы для нас закрыты, телевидение и радио — тоже. Я и мои друзья печатались в газетах, но и с этим есть проблемы: маленькие гонорары, запретные темы. В одной газете я писал на определенные темы, в другой — на другие. Но мы могли хоть кому-то объяснить, чего хотим. А с увеличением пользователей Фейсбук мы впервые получили шанс общаться с людьми, и это пока дает результат. Молодежь стала читать книги, многие стали по-другому одеваться и мыслить.
Сейчас в Баку я стал часто видеть молодых читающих людей. Раньше это встречалось редко. То, например, что я писал 5-6 лет назад, стали читать только теперь. Видимо, некоторые вещи следует постоянно повторять, чтобы до людей дошло. Старое поколение устало, и работать, видимо, нужно с молодыми. Может, они что-то изменят. Поживем — увидим.
Знаешь, Юра, очень сложно говорить о необходимости просвещения, когда у какого-то певца или спортсмена есть все: машина, популярность, деньги… Родители думают, зачем нам книги, нужно петь, чтобы иметь дом, деньги и славу. Когда интеллектуалы живут плохо, а на ТВ постоянно демонстрируют роскошь, престиж книг тоже умирает. Сейчас до некоторых начинает доходить, что так не должно продолжаться. Нам удалось донести и объяснить проблемы, мешающие жить и развиваться. По-моему, в этом и заключается роль и миссия настоящего интеллектуала.
заключительная часть интервью будет опубликована завтра, 12 апреля
Начало читать здесь — Писатель: В Армении меня раздражает то же, что и в Азербайджане
Окончание — Как стать геем, масоном и армянином. Часть третья
Беседовал Юрий Манвелян