Помешавшийся солдат назвал на ВИДЕО имя реального офицера армии Карабаха

Отец бывшего солдата одного из карабахских полков Ованеса Варданяна Вардан Варданян предоставил Epress.am телефонный номер одного из командиров поздразделения. Его имя Шалон на видео называет бывший военнослужащий, который находится в ереванской лечебнице для душевнобольных.

Отец солдата заверил, что он именно по этому номеру неоднократно связывался с Шалоном, фамилии и отчества которого он не знает.

На звонок журналиста ответил мужской голос, который признался, что действительно несет службу в Карабахе, но не является «тем самым командиром». «Я сейчас в отпуске, вернусь через месяц. Что вы от меня хотите, какое я имею отношение к этому делу?», — сказал он.

Если предположить, что слова военнослужащего соотвествуют действительности, то он вышел в отпуск вчера или сегодня, так как армянским военным положен максимум 30-дневный отпуск.

Epress.am удалось выяснить, что выпускник ереванского Военного института по имени Шалон был отправлен лейтенантом в Армию обороны Карабаха. По данным на 2007 год он командовал учебным взводом Аскеранского полка. А его дядя полковник Сурен Суренян был на тот момент командиром полка имени Христофора Иваняна.
Солдата Варданяна перевезли в лечебницу для людей в с душевными расстройствами примерно месяц назад после 14 месяцев службы.

В подготовленном инициативой «Не будем молчать» сюжете бывший военнослужащий постоянно повторяет фразы из текста присяги, ходит взад и вперед, говорит, что он является сыном Япончика, «служил в Карабахе, не щадя себя», «наша святыня — президент Армении, президент Армении — наша святыня, без президента ничего не будет, президент следит за каждым шагом».

Тот, кто снимал на камеру, попросил парня прекратить танцевать и рассказать, что с ним произошло.

 

— Они хотели меня избить, изнасиловать.

— Кто?

— Офицеры.

— Назови имена.

— Вольфогар. Я не помню имен. Вольфогар, Шалон.

Отец рассказывает, что Ованес два раза проходил медкомиссию, был очень здоровым парнем, занимался спортом: «Он прослужил год и 2 месяца, и все было нормально. И вдруг мне звонят и сообщают, что Ово повздорил с офицером. И только через 17 дней мне снова звонят и говорят, что сын в психлечебнице. Я приезжаю, меня возмущенно справшивают, где я был 9 дней. Я отвечаю, что не знал. Мне позвонил неизвестный сослуживец и сказал, что сына увезли в Ереван.

В военкомате мне сказали, что случилось недоразумение. В больнице меня стали убеждать, что его только привезли, а он – заросший весь. Посмотрели бумаги и извинились. Я позвонил командиру сына, представился и спросил, где Варданян Ованес. Он ответил, что не знает и повесил трубку. Во второй раз он потребовал, чтобы я больше не звонил по этому номеру. Три дня он не отвечает на звонки. Минобороны с 3 августа и по сей день не реагирует на наши заявления.

Мы пошли, чтобы посетить его, отнести еды, сына привели к воротам, отдали документы и сказали: «Радуйся — сына освободили от армии». Я ответил: «Пусть твоего сына освобождают от армии. В бумагах ничего не сказано о том, что произошло. Это ведь не дома у нас случилось, а части. Я потребовал, чтобы все это зафикисровалось в документах», — рассказал  отец.

На вопрос, что стало причиной отклонений у Ованеса, он ответил: «Мне сказали, что он испугался. Год и два месяца служил и не боялся и вдруг испугался? Но мне ведь заранее позвонили и сказали, что Ово повздорил с офицером, а 17 дней спустя он оказывается в психлечебнице. Его избили офицеры».

Отец показыает следы насилия на спине и на ногах бывшего солдата, которые «не проходят даже спустя два месяца». «Я отправил в армянскую армию нормального, здорового ребенка и кого мне вернула армия после службы в Карабахе?».

Пока отец рассказывал, Ованес снял майку, стал кататься по земле, прыгал по-обезъяньи — боком на руках и ногах, называл себя белым орлом, танцевал цыганочку, жонглировал невидимыми предметами.

Дядя Ованеса Арам Вирабян возмущался равнодушием людей: «Мы не хотим кого-то наказать или засудить офицера. Но равнодушие людей делает так, что мы готовы поехать в Карабах и на месте разобраться. Куда бы мы ни обратились, всем везде все равно. Остается взять плакаты и выйти на площадь».