Интеллектуальный застой стал важным фактором поражения в 44-дневной войне

«Одним из важнейших факторов, способствовавших поражению Армении и Арцаха в 44-дневной войне, а также установлению новых поствоенных реалий, является доминирование в довоенных нарративах и дискурсах Армении и Арцаха догматичного мышления, мифов и псевдо-повесток. За последние двадцать лет оба армянских общества и их политические и интеллектуальные элиты начисто утеряли способность к критическому и креативному мышлению в части Арцахского конфликта и сформировали некую интеллектуальную среду, которую без обиняков можно назвать застойной. Итогом этого интеллектуального застоя стало то, что армянское общество утеряло способность к адекватному восприятию действительности и нахождению нетривиальных путей выхода из критических ситуаций», — пишет политолог Тигран Григорян в своей статье, опубликованной в ежемесячном журнале «Аналитикон».

По его мнению, в течение двух последних десятилетий в обоих армянских государствах и обществах притупилась способность к восприятию разницы между стратегическими целями и тактическими шагами по их достижению. «Данное обстоятельство в немалой степени упростило задачу Азербайджана в работе с внешней аудиторией. Много лет именно армянским сторонам удавалось с успехом демонстрировать мировому сообществу, что представления Азербайджана и азербайджанского общества по поводу урегулирования конфликта деструктивны. Но в последнее время уже Баку стал использовать популистские заявления и шаги правящих элит Армении и Арцаха, которые были продуктом интеллектуальной стагнации в Армении и Арцахе, для легитимизации планировавшейся войны и сведения на нет вероятного международного вмешательства в случае войны.

В контексте конфликта важным фактором формирования превалировавших в Армении и Арцахе догм и мифов стала недооценка аналитическим сообществом угрозы войны и степени готовности Азербайджана к этой войне. Масштабное приобретение Азербайджаном за  последнее десятилетие вооружений, конечно, всегда было в центре внимания армянского медиа-пространства, но лишь немногие в Армении и Арцахе осознавали, какое качественное превосходство обеспечивают эти приобретения противнику по конкретным направлениям и как меняется военный баланс в зоне конфликта. Немногочисленные эксперты и общественные деятели, которые понимали значимость происходящего и вероятное влияние на будущую войну, зачастую избегали публичных высказываний на этот счет, поскольку долгие годы в общественном дискурсе бытовало жесткое табу в отношении тем, касающихся эффективности и проблем армии.

Краткосрочная война в апреле 2016 года, казалось, должна была стать отрезвляющим сигналом для политического класса и интеллектуальных элит Армении и Арцаха. Но обслуживавшая власти Армении пропагандистская машина тут же приступила к формированию новой мифологии вокруг Апрельской войны, основным посылом которой было то, что Армения и Арцах одержали победу в этой войне, а Баку вынужден был посредством Москвы выпрашивать мир у армянской стороны. В итоге важные уроки, которые должны были быть извлечены из эскалации, так и не были усвоены. Представления об угрозе войны и военном потенциале Азербайджана также серьезно не изменились.

В условиях отсутствия трезвых оценок ситуации усугублялись также догмы и мифы в контексте конфликта, как и ложные повестки. Наиболее распространенной догмой стало утверждение, будто армянская сторона давно решила конфликт, и нужно только закрепить на земле достижения 1990-х. Данную мысль нередко можно было услышать из уст публичных деятелей. Сторонники этого подхода не учитывали в своих расчетах то, что Азербайджан не признает эти итоги, методично готовится к войне и не намерен вечно терпеть статус-кво.

Логическим следствием этой догмы стал еще один довоенный тренд – игнорирование политическим и аналитическим сообществом Армении и особенно Арцаха переговорного процесса и восприятие его как малозначимого фактора. С годами интерес к переговорному процессу в Арцахе спадал. Обсуждение вынесенных на стол переговоров мирных планов и их различных компонентов было строго табуировано в политических и аналитических кругах. Это было не что иное, как проявление страусиной политики – арцахские политики были уверены, что проблема исчезнет, если ее не замечать.

Данное табу стало распространяться не только в Арцахе, но и Армении, становясь серьезным препятствием для развития и становления политической мысли в контексте Карабахского конфликта. Видя всю палитру переговорного процесса и отказываясь обсуждать содержание того, что выложено на стол переговоров, политический класс НКР, фактически, добровольно отрекся от собственного мнения по поводу будущего Арцаха, делегируя это право Еревану и внешним акторам. Это означало, что у власти Арцаха по Арцахской проблеме не было понятной позиции для внешнего мира.

Такое положение вещей входило в контраст с ситуацией 1990-х и начала 2000-х, когда официальный Степанакерт выражал четкую, содержательную и рациональную позицию по поводу всех выносимых на стол переговоров документов. Но параллельно наращиванию зависимости властей Арцаха от Еревана постепенно менялся и этот расклад. Начиная с 2007 года позиция официального Степанакерта по Арцахской проблеме сводилась к ничего не значащему и ни о чем не говорящему принципу «не может быть возврата к прошлому», который периодически озвучивался различными арцахскими чиновниками. Табуирование обсуждения переговорного процесса препятствовало также формированию дискуссии по этой проблеме, что в свою очередь осложняло процесс поисков новых и креативных решений Арцахской проблемы.

Два упомянутых подхода — отказ оценить и осмыслить угрозу войны и уровень готовности Азербайджана к войне, равно как и табуирование обсуждения переговорного процесса, способствовали формированию псевдо-повесток. Наиболее очевидной из этих повесток стала полемика между сторонниками независимости и воссоединения. Данная повестка была ложной в первую очередь потому, что не имела отношения к реалиям в зоне конфликта, носила априорный характер и не предлагала практических решений для вызовов, которые день ото дня становились серьезнее. На фоне активной милитаризации Азербайджана и подготовки к войне страстные и нередко острые дискуссии между лагерями сторонников независимости и воссоединения походили на ситуацию, когда летящие в пропасть в машине без тормозов водитель и пассажиры спорят о том, в каком направлении они через месяц будут путешествовать в этой машине. В условиях наличия серьезнейших экзистенциональных угроз превалирование подобных повесток в довоенном публичном дискурсе было еще одним важным индикатором интеллектуальной стагнации.

Как видите, в предварявший 44-дневную войну период политический класс и аналитическое поле Армении и Арцаха имели серьезные проблемы с трезвым анализом и оценкой имевшихся на тот момент и динамично менявшихся реалий в зоне конфликта. Вследствие интеллектуального застоя элиты двух армянских республик оказались не в состоянии не только найти решения для существовавших вызовов, но и не представляли всю степень серьезности этих вызовов. В итоге на первый план выводились старые и новые мифы и псевдо-повестки. Для поисков выхода из этой сложной ситуации необходимо прежде всего отречься от догматичного мышления и проявить интеллектуальную смелость для обсуждения самых сложных проблем, пытаясь найти рациональные решения», — заключил автор.