Надевая на ребенка военную форму, в кого вы его наряжаете?

Я знаю, что об этом уже говорили не раз. Но я буду ещё. 9 мая приближается и всё чаще мелькают в ленте тематические ролики и фото, на которых красивые дети одеты в военную форму. Ежегодно рынок взрывается предложениями — георгиевские ленточки, костюмы, пилотки, каски, наклейки «Можем повторить». И вот едет пацан с такой наклейкой и хочется спросить: «Что ты можешь повторить? Что?!».

И фоточки. Радостные фоточки в соцсетях. Детей в пилотках, которые про войну ни сном ни духом. Сегодняшних детей, которые про жизнь и про мир. Задумываются ли сами взрослые, натягивая на пятилетнего мальчишку военные атрибуты, о чём это вообще.

Важно понимать одно: война — не тренд. Победа — не маскарад. Надевая на ребенка военную форму, в кого вы его наряжаете? В солдата, в танкиста, в полевую медсестру? На войне люди умирали. Война — это страшно, это кровь, слезы, насилие, смерть по приказу и без. Это подвиги, выживание, экстремальные условия. Это голод, предательства, ненависть и борьба. Во что из этого вы наряжаете ребенка, который не понимает сути костюма?

Мы все сейчас находимся в сложных условиях, вызванных пандемией. А наши врачи — как солдаты в войну. Кто по доброй воле, кто по приказу. И мы все ждём победы над «заразой коронавирусной». А 28 апреля был День борьбы за права человека от химической опасности, который наш президент объявил теперь ежегодным Днём работника скорой помощи. Пандемия все равно закончится. Станут ли люди ежегодно наряжать детей в костюмы химзащиты для празднования? А что, ведь это «одежда победителей».

Когда в костюмированном уголке детского сада дети примеряют на себя роли военного, повара, врача, пожарного, продавца, принцесс и рыцарей — это нормальный этап развития сюжетно-ролевой игры. Ребенок самостоятельно проявляет интерес, выбирает костюм, желает узнать его назначение. Ключевые слова здесь — игра и развитие. Подросший ребенок выберет сам — в военное или в художку.

Когда детей выстраивают в ряд, каждому на голову надевают пилотку, разучивают с ними военные песни, потому что так положено по программе, то мне хочется спросить — зачем вы это делаете? Вы присматривались к поющим малышам? Они не понимают смысл текстов, они стоят по струнке и открывают рты. Сизый орёл из «Катюши» — это просто птичка. А «пограничье» — вообще Нарния. Бессознательное подчинение. Но чему? А главное — зачем?

И тут мне некоторые скажут: ах ты ж, (тут крепкое матерное словцо), неблагодарная, а как же — патриотизм?! Патриотизм трактуют как некое социальное чувство, основанное на любви к родине, гордостью за нее же и готовностью пожертвовать собой. Ну, то есть погибнуть за родину. Как наши дедушки и бабушки, которые воевали. Они к войне не готовились. И я им бесконечно благодарна. Сейчас. Понимая и осознавая, про что война. Ни в три, ни в семь не осознавала.

И я простой человек. И у меня два сына. Мы живем сегодня, сейчас. Тот патриотизм, что пихают в наших детей, все эти юнармии — это что? Подготовка служить родине и погибнуть за нее? Но погибнуть за родину сегодня звучит, как погибнуть за Марс — неопределенно как-то. Лично мне не хотелось бы, чтоб мои дети поехали умирать за чью-то идею, отдавая мифические долги родине. А чтобы были сильными и способными защитить хотелось бы. Но для этого не надо надевать пилотку и петь «Катюшу».

Ассоциируя военную одежду у детей с весёлым праздником и салютом, мы искажаем их представления о действительном предназначении этой одежды. Мы будто бы говорим им, что победа — это такой же праздник, как день рождения, это весело и безопасно. Но победители не приходят с войны в отглаженных шинелях с цветами. Они приходят в рванине, в пятнах крови и с поломанной психикой. Чтить память своих предков, уважать и благодарить защитников, рассказывать детям об их подвигах — да, конечно. Наряжать в них — не надо. Если начнется война, то все нарядимся. И готов к этому все равно никто не будет.

Алиса Колесова, Эхо Москвы