Epress.am Новости из Армении
Журналистка Epress.am побывала накануне на территории захваченной 17 июля и удерживаемой по сей день территории полка патрульно-постовой службы полиции с оружейными складами в ереванском районе «Эребуни». Журналистка провела там несколько часов. На кадрах есть беседы с ополченцами и обстановка на заблокированной территории. Как выяснилось, переговорщики врут ополченцам, которым постоянно не хватает связи, еды и сигарет.
Вооруженные мужчины демонстрировали часть захваченной полицейской техники, которую называли «народным достоянием». Показали начиненный горючим автозак, который они готовы взорвать, «если снаружи к людям станут применять дубинки». «Уничтожим. Вова Гаспарян и вся эта полицейская система, отстаньте от народа».
— Мы не дорожим нашими жизнями.
— Все, кто доберется сюда, пересечет ту линию, получат по такой штуке (указывает на автомат).
— Донесите эти слова до людей.
— Есть люди снаружи, которые хотят присоединиться к вам. Что им делать?
— Пусть прорываются, используют коктейли молотова. Армяне хорошо умеют сражаться. Пусть не сидят там и сям и разглогольствуют, а возьмут бутылку с бензином и дадут по голове тому, кто перекрывает им путь. Уважаемые полицейские пусть откроют дорогу.
— В конце концов мы должны освободиться. Не надо хвататься за отдельные имена.
— Как вас представить?
— Ашот Петросян.
— Художник Ашот.
— Когда народ страдает, кисточка прекращает быть моим оружием.
— Власти довели до этого? Что стало причиной того, что кисточка перестала быть вашим оружием?
— В том числе и вы [журналисты], а не только власти.
— Вы, ваши медиа, ваши лживые телекомпании.
— Когда мы выйдем отсюда, слова и мысли станут другими.
— Это политическая свалка. Для депутатов Национального собрания я тут кое-что приготовил. Если у них есть смелость, пусть придут. Они не депутаты, они сидят в парламенте и нажимают кнопки. Кроме Заруи Постанджян, там нет депутатов.
— Вы и Никола Пашиняна имеете ввиду?
— Да, они все одинаковые. Они конченные люди в нашей этой политической жизни. Они говорит, что наберет шесть тысяч человек, гладиаторов и выиграет выборы. Пусть идет и играет в эти игры.
— Если Жирайр Сефилян (политзаключенный, ветеран карабахской войны, один из лидеров организации «Учредительный парламент» — ред.) скажет…
— Как скажет Жирайр Сефилян, так и будет. Если он скажет сложить оружие и прям сейчас тебя на пятнадцать лет закроют в нацбезопасности, я готов прямо сейчас сложить оружие. Только и только Жирайр Сефилян и никто другой.
— Все, все мы так думаем.
— Иного мнения тут нет.
— Сам я из Сисиана, но в Армении не живу. Ради этой операции приехал из Барселоны в дни, когда уничтожили движение «100-летие Геноцида без режима» и до сих пор стою рядом с друзьями и Жирайрем Сефиляном.
— Чем вы там занимались?
— Массажем. Да, я массажист. Как вам? Хорошо?
Среди ополценчев Вардан Гераветян. Последние годы он борется против сноса здания в центре Еревана, на Северном проспекте, где он живет. Власти силой выселяли и продолжают выселять людей, предлагая мизерные компенсации. «Они вынудили пойти на этот шаг. Мы испробовали все цивилизованные методы, предусмотренные законом, но тщетно. Если вы помните, они сожгли наши машины, избили Геворга Сафаряна, устроили побоище в Бердзоре, на которое Сержик Саргсян так и не отреагировал. Тогда были избиты примерно сто граждан Армении и президент-самозванец так и не отреагировал. Когда власти не защищают права людей. То граждане имеют право и обязаны защитить свои интересы и достоинство. В моем случае вы видели как долгие годы у меня хотят отобрать квартиру, затем они ворвались в нее и, как вам известно, ничего там не нашли. Нам ничего не оставалось. Мы надеемся, что что-то поменяется. Мы готовы пожертвовать нашими жизнями, и самой большой просьбой сейчас является то, чтобы полицейские не жертсовали собой. Поскольку мы жертвуем ради будущего, ради родины, ради свободы, а они жертвуют ради подонка, ради Сержика и его клики, которая обворовывает и богатеет все эти годы», — сказал Гераветян.
— Ну, какая из нас банда, какие из нас террористы. Разве я террорист, если вышел защищать интересы народа? Мой вид, мой возраст указывает на то, что я террорист?
— Я не чувствую голода.
— Но сколько дней вы без пищи?
— Я бы сказал, но просто не думал об этом. Тут такие ребята – они духом питают друг друга. Это поразительно.
— Хочу передать моим соседям, друзьям, родным и нашему армянскому народу, что они говорили «невозможно». Видите, что возможно. Нас не тысячи человек, и фактически, сотней человек можно делать довольно серьезные дела. А наша вся страна недовольна этими предателями. Я бы хотел, что они всего лишь прекратили бояться. Бояться нечего. Мы будем драться до конца и надеюсь, что народ к нам присоединится. Если народ к нам присоединится, мы победим.
— Предупредите Никола Пашиняна, что чем больше дивидендов он наберет за счет этой ситуации, тем хуже для него.
— Сегодня Гаспарян Вова угрожает нам штурмом. Я очень мечтаю увидеть этот штурм. Обращаюсь к родителям полицейских. Они и мои дети тоже, они связывают меня по рукам и ногам. Я не могу стрелять по ним, у меня рука не поднимается. Если б не они, я бы водиночку за полчаса обеспечил победу.
— Народ естественно должен самоорганизовываться, поскольку победа принадлежит ему. Они, какие-то партии не должны присваивать себе победы. Каждый должен стать участником этой победы.
— На прилегающей к полку территории остались гражданские? Какие у вас отношения?
— У нас очень хорошие соседи.
— Они вам помогают?
— Мы не пришли сюда, что бы причинять им неудобства.
— Если б наша правовая система, армия, спецслужбы работали нормально, то мы бы избежали сотен жертв [во время апрельской эскалации в Карабахе]. Мы около месяца были вовлечены в процесс организации всего этого. В век камер слежения и повсеместного применения подслушивающих устройств. Это доказывает, что у нас спецслужб, правоохранительных органов, что у нас нет государства. Есть лишь банда, полицейские подразделения, укомплектованные дармоедами, которые количеством и физической силой давят народ.
— Насколько бы богатым ни был наш опыт, будет некоторое минимальное и максимальное количество жертв. Мы делали все возможное. Даже того, кто погиб мы упрашивали «стой, не стреляй», но отстрелял весь магазин и ранил нашего. Такое происходит в перестрелке. После этого полиция совершила вторую ошибку – отправли на нас БТР, который открыл огонь. Один из наших был ранен. Нои чуть не убили выскопоставленных полицейских, которые попали под их обстрел. Мы сами очень переживаем и вместе с их коллегами дали почетный салют, поскольку он был офицером, нормальным офицером. Мне больно, и я соболезную его семье. Иного выхода не было. Они служат в качестве тупого предмета этой власти зла. Разве нам оставили альтернативу?
Когда в субботу журналисты подошли к захваченному полку ППС к ним вышел Араик Хандоян и сказал, что полицейским нельзя приближаться. К нему подешел мужчина в голубой тенниске, которому ополченец, перешедший на карабахский диалект, громко объяснял, что «так не пойдет, менты не должны тут быть», «надо поступать с ними также, как и они поступают с нами».
Впоследствии пресса писала о том, мужчина в голубом – это племянник главного переговорщика, депутата и генерала из Карабаха Виталия Баласаняна, которого ополченцы в тот же день лишили полномочий, поскольку парламентер нарушил договоренность об обеспечении интернет-трансляции, стал говорить, что захватчики отказались от одного из главных требований — отставки президента.
Журналисты продвинулись вперед. Ополченцы обнаружили, что они не в прямом прямом эфире, на который расчитывали после того как отпустили последних четырех заложников-полицейских. Но сотрудники нацбезопасности запретили представителям прессы проносить гаджеты с возможностью подключения к интернету. Хотя некоторое время спустя прямой эфир появился.
Члены группы «Сасна Црер» («Неистовые сасунцы») подтвердили свои намерения: режим должен пасть, он враждебен народу. Всех политзаключенных, всех, кого забирали с митингов, всех, чьи права были нарушены, нужно выпустить из тюрем. «Они [власти] не армяне, я называю турками тех, кто поднял руку на армян», — говорил Хандикян.
Юрист Варужан Аветисян: «Мы подняли вооруженное восстание, чтобы освободиться от этого режима. Наша миссия подразумевает поднятиена борьбу народа, который постепенно, медленно, но неукоснительно встает».
Хандоян об открывшем по ним огонь и погибшем полковнике полиции Ванояне: «Он выпустиол всю обойму. Мы заверяли их «братья, не стреляйте, мы не стреляем». Я не сомневаюсь, что он хороший парень, и мы глубоко скорбим и соболезнуем. Мы никогда не направим оружией на людей, это могут подтвердить их друзья, которые были у нас. Они открыли огонь и ранили двоих наших ребят. Возможно, что его убили свои – была паника и они могли стрелять друг в друга. Мы по людям не стреляли, стреляли по сейфу, по оружейном воротам оружейного склада, чтобы открыть. У нас не было задачи стрелять в людей».
— С каким условием вы выпустили двух последник заложников?
— Мы в блокаде, нас лишили связи, отключают телефоны. Они направили на нас бронетехнику, думали мы такие же никчемные, как они. Никто не имеет морального права призывать нас сложить оружие. — будь то мой друг или родственник. Если он сделает это – то он последний подонок. Если не он не хочет бороться за спасение моего народа, который сегодня гибнет. Если они смирились с потерей 800 гектаров земли (результат апрельской эскалации на линии фронта в Карабахе, наряду с гибелью сотен людей по обе стороны — ред.), то кто они такие, что говорить мне сложить оружие. Они из себя ничего не представляют, они не давали мне оружия ни когда мне было пятнадцать лет, ни когда мне сорок.