Epress.am Новости из Армении
За свою карьеру психолога я говорил с сотнями людей, которым другие специалисты прежде ставили диагноз вызывающего оппозиционного расстройства, синдром дефицита внимания и гиперактивности, тревожное расстройство и другие психические заболевания, и я поражён тем как много среди них антиавторитариев, и как мало таковых среди специалистов.
Антиавторитарии задаются вопросом о легитимности власти прежде чем воспринимать эту власть всерьёз. Оценка легитимности властей заключается в определении того разбираются ли власти в том о чём говорят, честны ли они, и заботятся ли они о людях, которые им подчиняются. И когда антиавторитарии признают власть нелегитимной, они бросают вызов власти и противостоят ей — иногда агрессивно, иногда пассивно-агрессивно, иногда разумно, а иногда нет.
Некоторые активисты жалуются на то как мало антиавторитариев в Соединённых Штатах. Одной из причин может быть то, что многие прирождённые антиавторитарии были психопатологизированы и залечены лекарствами ещё до того как они смогли развить политическую сознательность и осознать существование репрессивной власти в обществе.
Почему специалисты в области психического здоровья диагностируют антиавторитариям психическое расстройство?
Получение признания в магистратуре или медицинской школе, получение степени PhD или MD, карьера психолога или психиатра предполагает преодоление множества препятствий, каждое из которых требует много угодливости и подхалимства властям, даже если их никто не уважает. Отбор и социализация специалистов в области психического здоровья тяготеют к отсеву многих антиавторитариев. Продираясь через чащи высшего образования десять лет своей жизни, я знаю, что степени и звания — это преимущественно награды за послушность. Люди с опытом длительного образования прожили слишком много лет в мире, где человек привыкает выполнять все требования вышестоящих. Так что для докторов со степенями MD и PhD, люди непохожие на них, те что отказываются от покорности и лизоблюдства, кажутся им существами из другого мира — теми, кому нужно поставить диагноз.
Я обнаружил, что большинство психологов, психиатров и других специалистов не только чрезвычайно податливы властям, но также не осознают глубины собственного раболепства. Мне стало также очевидно, что антиавторитаризм пациентов вызывает чудовищную тревогу у профессионалов, и эта тревога подпитывает желание диагностировать и лечить.
В магистратуре я понял, что ярлык «проблем с властью» было простым отказом подлизываться к заведующему клинической практикой, чья личность была коктейлем из Дональда Трампа, Ньюта Гингрича [правоконсервативный политик] и Говарда Коссела [эпатажный спортивный комментатор]. Когда кто-то из преподавательского состава сказал, что у меня «проблемы с властью», это вызвало у меня смешанные чувства. С одной стороны, меня это позабавило, потому что среди детей из рабочего класса вместе с которыми я рос, я считался довольно послушным властям. В конце концов, я делал свою домашнюю работу, учился и получал хорошие оценки. Тем не менее, хотя ярлык «проблем с властью» заставлял меня ухмыляться, потому что теперь я выглядел «плохим парнем», я был и очень сильно обеспокоен тем в какую профессию я попал.
К примеру, если такого как я называли имеющим «проблемы с властями», то как бы они называли детей с которыми я рос, которые интересовались многими вещами, которые их волновали, но мало заботились о школе и соответствии её требованиям? Что же, ответ стал скоро ясен.
Диагнозы психических болезней для антиавторитариев.
Статья в «Psychiatric Times» от 2009 года, озаглавленная «СДВГ и ОВР: сталкиваясь с вызовами разрушительного поведения» сообщает о том, что «разрушительные расстройства», которые включают в себя синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) и оппозиционное вызывающее расстройство (ОВР), являются наиболее распространёнными психическими проблемами у детей и подростков.
СДВГ описывается плохим вниманием и отвлекаемостью, слабым самоконтролем, импульсивностью и гиперактивностью. Оппозиционное вызывающее расстройство определяется как «устойчивое негативное, враждебное и вызывающее поведение без более серьёзных нарушений базовых прав других, которые наблюдаются при неуточнённом расстройстве поведения»; в симптомах ОВР говорится «часто ведёт себя вызывающе или отказывается подчиняться требованиям взрослых или правилам» и «часто ругается со взрослыми».
Психолог Рассел Баркли, один из ведущих специалистов по СДВГ в мейнстримной науке о психическом здоровье, говорит, что люди, страдающие от СДВГ имеют дефицит в том, что он называет «поведением, контролируемом правилами», так как они хуже подчиняются правилам, установленным властями и менее чувствительны к позитивным или негативным последствиям [своей деятельности]. Молодые люди с ОВР, по мнению мейнстримных специалистов в области психического здоровья, также имеют так называемый дефицит с поведением, контролируемом правилами, так что для молодых людей чрезвычайно свойственно иметь «двойной диагноз» из СДВГ и ОВР.
Действительно ли мы хотим диагностировать и лечить всех с «дефицитом поведения, контролируемого правилами»?
Альберт Эйнштейн в молодости скорее всего получил бы диагноз СДВГ, а возможно также и ОВР. Альберт не обращал внимания на учителей, дважды провалил вступительные испытания в университет, с трудом сохранял работу. Однако биограф Эйнштейна Рональд Кларк (Эйнштейн: Жизнь и времена) доказывает, что проблемы Альберта коренились не в дефиците внимания, а скорее в его ненависти к авторитарной прусской дисциплине в школах. Эйнштейн говорил: «учителя в начальной школе казались мне сержантами, а в гимназии — лейтенантами». В возрасте 13 лет Эйнштейн читает сложную «Критику чистого разума» Канта — потому что Альберту это было интересно. Кларк также рассказывает нам, что восстав против навязываемого отцом «невыносимого» пути «прикладной профессии», Эйнштейн отказался готовиться к вступительным экзаменам в университет. После своего поступления, один профессор сказал Эйнштейну: «у тебя один недостаток — никто не может сказать тебе ничего нового». Те качества Эйнштейна, которые так расстраивали власти, позволили ему преуспеть.
По сегодняшним стандартам, Саул Алинский, легендарный органайзер и автор «Зарядки для радикалов» и «Правил для радикалов», был бы точно диагностирован как страдающий от одного или более расстройств разрушительного поведения. Вспоминая своё детство, Алинский говорил: «Пока я не увидел знак „не ходить по траве“, я никогда не думал о том чтобы ходить по ней, потом я с упорством начал её топтать». Алинский также вспоминает время, когда ему было десять или одиннадцать лет, и рабби обучал его ивриту: «Одним днём я прочитал три страницы подряд без единой ошибки в произношении, и тогда неожиданно один цент упал мне на Библию… Потом на следующий день рабби вернулся и сказал начинать читать. А я не стал; я просто сидел там молча, отказываясь читать. Он спросил меня почему я молчу, и я ответил: «на этот раз пятак или ничего». Он размахнулся и швырнул меня через всю комнату.
Многие люди с сильной тревожностью или депрессией также антиавторитарии. Часто главной болью их жизни, которая питает их тревогу и депрессию, является страх того, что неподчинение нелегитимным властям сделает их финансово или социально маргинализированными; в то же время, они боятся, что согласие с нелегитимными властями приведёт к их экзистенциальной смерти.
Я также провёл много времени с людьми, поведение которых бывало таким странным, что они начинали бояться за себя и свою семью. Им был поставлен диагноз шизофрении или других психозов, но они смогли полностью восстановиться и уже на протяжении многих лет ведут продуктивную жизнь. Среди этих людей я ни разу не встречал человека, которого бы не счёл выраженным антиавторитарием. Восстановившись, они научились канализировать свою антиавторитарность в более конструктивное политическое русло, включая реформу психиатрии.
Многие антиавторитарии, которым ранее в жизни был поставлен диагноз психического расстройства, рассказывают, что когда им пришлось иметь дело с таким ярлыком, они столкнулись с дилеммой. Авторитарии, по определению, требуют беспрекословного подчинения, так что любое сопротивление диагнозу и лечению вызывало тревогу у авторитарных специалистов по психическому здоровью. Специалисты, чувствуя потерю контроля, маркировали антиавторитариев как «неподдающихся лечению», утягощали их диагноз и взвинчивали дозировку лекарств. Это иногда так приводило в ярость антиавторитариев, что их реакция лишь больше пугала их семьи.
Есть антиавторитарии, которые используют психиатрические препараты, чтобы лучше функционировать, но они часто отвергают трактовки психиатрических властей, почему именно им сложно функционировать. Так, например, они могут принимать Аддералл (выписываемый при СДВГ амфетамин), но они знают, что их проблема с вниманием это не результат химического дисбаланса в мозге, а скорее результат скучной работы. Точно также, многие антиавторитарии в условиях сильного стресса будут принимать бензодиазипины, такие как Ксанакс, даже если они считают, что было бы безопаснее в данной ситуации принимать марихуану, но не могут этого делать из-за наркотестов на работе.
По моему опыту, многие антиавторитарии с психиатрическими диагнозами, обычно отвергают не любую власть, а только ту, что доказала свою нелегитимность, что не редко случается с властью в нашем обществе.
Поддержание социального статуса-кво
Американцы всё больше и больше воспитываются так, чтобы приравнивать невнимательность, гнев, тревогу и парализующее отчаяние к состоянию здоровья, и искать медицинских средств лечения вместо политических. Что может быть лучше для поддержания статуса-кво чем рассматривать невнимательность, гнев, тревогу и депрессию как биохимические проблемы психически больных, а не как нормальные реакции на растущую авторитаризацию общества.
Реальность заключается в том, что депрессия сильно связана с болью от социальных и финансовых проблем. Человек гораздо более склонен к депрессии, если он безработен, находится на низкооплачиваемой работе, получает социальное пособие или увяз в долгах (для подтверждения см. «400% рост употребления антидепрессантов»). Дети с ярлыком СДВГ умеют концентрировать внимание, когда им платят, когда активность нестандартная, интересная, или когда она выбрана ими самими (описано в моей книге «Восстание здравого смысла»).
В тёмные века прошлого, авторитарные монархии были на короткой ноге с авторитарными религиозными институтуциями. Когда мир вышел из тёмных веков и вступил в эпоху Просвещения, произошёл взрыв энергии. Во многом такое оживление связано с отважным скептицизмом на счёт авторитарных разлагающихся институтов и приобретением доверия к собственному разуму. Мы живём в новые тёмные века, только институты поменялись. Американцы отчаянно нуждаются в антиавторитариях, чтобы подвергать сомнению, оспаривать и оказывать сопротивление новым нелегитимным властям и вернуть людям веру в собственный здравый смысл.
В каждом поколении будут свои авторитарии и антиавторитарии. Редко когда в американской истории антиавторитарии могли найти в себе силы, чтобы поднять других на успешное восстание, однако не перестают появляться Том Пейн, Неистовый конь или Малькольм Икс. Поэтому авторитарии финансово маргинализируют тех, кто раскачивает лодку, они криминализируют антиавторитарность, они психопатологизируют антиавторитариев, и они же торгуют лекарствами для их «исцеления».
автор Брюс Е. Левин, PhD, частный клинический психолог в Цинциннати, Огайо. Его последняя книга “Get Up, Stand Up: Uniting Populists, Energizing the Defeated, and Battling the Corporate Elite”. Его ранние книги включают в себя “Surviving America’s Depression Epidemic” и “Commonsense Rebellion”. Он регулярный автор в CounterPunch, AlterNet, Truthout, Z Magazine и Huffington Post, и также публиковался во множестве других журналов. Доктор Левин входит в редакционный консультативный совет журнала “Ethical Human Psychology and Psychiatry”. Делал доклады и воркшопы по всей Северной Америке. Его личный сайт brucelevine.net.
источник: Mad in America
перевел – Jan
послесловие переводчика и список литературы – по ссылке