Epress.am Новости из Армении
Во время парламентских слушаний 27-ого марта депутат от фракции «Просвещенная Армения» Анна Костанян обратилась к министру территориального управления Армении Сурену Папикяну с вопросом: кому принадлежит расположенная в административном районе Норк Мараш гостиница “Наири” и прилегающее к ней общежитие, где в комнатах размером 12-15 км, рассчитанных на семьи от 1 до 4 человек, уже порядка 30-и лет «временно» проживает более 60-и семей беженцев из Азербайджана.
Основной вопрос заключался в следующем: кому именно принадлежит гостиница — “Фонду развития туризма Армении” или ООО “Наири бизнес тур” — и когда решится жилищный вопрос временно размещенных в гостиничных номерах беженцев. Гостиница является частной собственностью, отвечает министр Папикян, и принадлежит обоим одновременно. Между государством и собственниками действует промежуточная договоренность, согласно которой собственник взамен на ежегодно выделяемые из госбюджета 5 миллионов драмов обязуется обеспечить временное проживание беженцев на территории гостиницы, а окончательное решение вопроса, говорит Папикян, будет возможно только при наличии финансовых ресурсов, которые пока отсутствуют.
В ответе министра ничего нового беженцы найти не смогли. Бессрочные ответы министерства о том, что «денег нет», беженцы получают уже много лет и вне зависимости от повода — на закрытых встречах, в ответ на письменные обращения. Удивляло в этом другое: о проблемах беженцев, уже достаточно давно вытесненных из общественной повестки, заговорили публично — с трибуны Национального собрания, а вопрос о собственниках «Наири» стал, скорее, поводом вспомнить о частном примере и опыте проживающих в этой гостинице людей.
Кто хозяин дома?
Разговоры о собственниках гостиницы «Наири» и о приватизации, прошедшей в «непонятных обстоятельствах», начались с 2010 года. В 2010 г. часть гостиницы, подведомственная «Фонду развития туризма в Армении», была продана ООО «Наири Бизнес Тур», принадлежащему Акобу Симоняну — сыну директора гостиницы Ованеса Симоняна и зятю бывшего главы Миграционной службы Гагика Еганяна. После продажи корпуса по распоряжению директора Симоняна беженцев стали выселять из своих комнат и заселять в соседний корпус.
По словам одного из проживавших в «Наири» беженцев (беженцы, все еще проживающие в гостинице, общения с журналистами избегают), «о том, что комнаты проданы и нужно перемещаться в соседний корпус, люди узнали задним числом. Это, скажем, как с мебелью, которую всегда можно передвинуть».
Большинство беженцев переселяться в соседнее общежитие отказывались: требовали квартиру и ссылались на пример других гостиниц и пансионатов («Ласточка», «Анаит», «Наринэ», «Гавар» и т.д.), при приватизации которых государство обязывало покупателя обеспечить беженцев собственным жильем.
«Возникал вопрос: почему в случае с нами право собственности на здание было приобретено без учета беженцев и без необходимости или обязательства обеспечить их жильем?».
По словам бывшего жителя гостиницы, путаница, связанная с собственниками, возникала периодически, в том числе и до продажи гостиничного корпуса. Например, когда многие временно обосновавшиеся в других гостиницах или общежитиях беженцы стали приватизировать выделенные государством комнаты (кто-то — по собственному желанию, многие — под принуждением), в «Наири» также были люди, выразившие желание приватизировать хотя бы занимаемые ими 12-15 кв.м. Для многих это было своего рода промежуточным решением:
«Конечно, это предполагало, что от надежд на получение квартиры им пришлось бы отказаться, но приватизированные 12 квадратных метров можно было продать. Это помогло бы покрыть дорожные расходы. Многие мечтали уехать из Армении, просто не имели на это никаких средств. Уже в то время Симонян говорил: приватизация комнат вас не касается, гостиница — моя. Позже, когда мы узнали, что гостиница формально не его, долгое время не могли выяснить, кто хозяин, у кого и что спрашивать, с кого требовать? Симонян отвечал за всех. Вопросов в основном он избегал, мол, будьте благодарны, что мы вас вовсе не выселяем».
Ответ на вопрос «кто хозяин гостиницы?» собирался по частям — из различным источникам. Со временем, во-первых, стало известно, что по началу — во второй половине 90-х — Совет туризма всю территорию гостиницы (2 многоэтажных здания и прилегающий земельный участок) вместе с проживающими в ней беженцами сдал в аренду директору Ованесу Симоняну (с правом пересдачи, всего за 200 долларов в месяц и сроком на 10 лет). Уже в 2000-х на непонятных условиях и в неизвестных обстоятельства гостиницу приватизировал созданный Конфедерацией профсоюзов «Фонд развития туризма в Армении». Директором гостиницы оставался все тот же Ованес Симонян, директором приватизирующего фонда был Франц Симонян, впоследствии его сменил Феликс Симонян.
«Франц Симонян — директор гостиницы «Эребуни». Мы спрашивали: если в случае с той же гостиницей «Эребуни» обеспечение беженцев квартирами были предусловием для ее продажи или приватизации, каким образом получилось так, что в нашем случае вопрос обеспечения беженцев жильем просто-напросто отпал? Расспрашивать главу Миграционной службы(родственника собственников) было бессмысленно. При продаже гостиничного корпуса проблема для них решилась удивительно просто: людей в принудительном порядке выселили и «переместили» в соседний корпус. 30 лет — в предусмотренных для целой семьи 12 квадратных метрах, включая туалет, плюс — стали за это от государства еще и деньги получать».
Принадлежавшее сыну Ованеса Симоняна ООО «Наири Бизнес Тур», которое в 2010-ом приобрело один из заселенных беженцами корпусов, по словам бывших жильцов, стало лишь звеном в цепочке приватизаций и перепродаж. Гостиничный корпус был продан «по знакомству», по цене, значительно ниже рыночной, и в обстоятельствах, послуживших впоследствии поводом для судебного разбирательства(длящегося до сих пор).
Проживающая в одном из ереванских общежитий беженка историю с «Наири» вспоминает так:
«Беженцы тогда протестовали, требовали собственное жилье, потом послушно переселилась в соседний и вопрос как бы закрылся. Беженцам, в принципе, жаловаться даже некуда было. Скажем, должны были обращаться в территориальное управление или подведомственную ему миграционную службу. А в миграционной — Еганян. Даже если бы Еганян не приходился Симоняну родственником, когда такое было, чтобы он защитил кого-то из беженцев?.. Кто бы от него беженцев защитил…».
30 лет на чемоданах
«Все эти истории, связанные с приватизацией или куплей-продажей, не были ведь нашей проблемой. Дело в том, что эта тема всегда — и не только в случае с «Наири» — тем или иным образом связана с вопросом и условиями жизни беженцев. Поначалу мы надеялись, что государство решит наш квартирный вопрос. Но территориальное управление и миграционная служба каждый раз давали тот же ответ: нужно подождать, денег нет. Денег для беженцев из Азербайджана не было даже тогда, когда они под это дело поступали из-за рубежа. Потом мы надеялись на продажу гостиницы, что государство при продаже принудит собственника обеспечить беженцев жильем. Потом уже стало ясно, что в случае с нами ни тот, ни другой вариант не сработает. Люди 30 лет живут в такого рода условиях, в постоянном ожидании».
Многие жильцы за это время скончались. Их жилищных вопрос решился таким образом — «списки, к тому же, подсократились».
«Что касается молодежи, те, у кого была возможность, уехали из Армении. Я даже не знаю в точности, сколько человек сейчас остается в гостинице».
Вопросы, связанные с приватизацией или сменой собственников, были для беженцев проблемами производными, хотя могли иметь вполне ощутимое влияние на устройство повседневной жизни.
Как пример — жалобы, связанные с коммунальными платежами. В общежитии до сих пор нет счетчиков воды. Действует система фиксированной платы: 2000 драмов с человека за воду, вывоз мусора и лифт. То есть 8000 драмов($16.4) с семьи, состоящей из 4 человек. Беженцев это возмущает по нескольким причинам. 1200 из 2000 драмов зафиксированы в качестве платы за воду при том, что беженцы получают ее всего на 2 часа в день. В здании нет проблем с водоснабжением, временнОе ограничение — это инициатива дирекции. На вопрос, каким образом такое количество воды может потребляеться всего за два часа в день, дирекция отвечает, что на самом деле воды потребляется больше (якобы им приходится еще и доплачивать) и даже цифры предоставляет, даже не упоминая о том, что половина комнат в корпусе на самом деле сдается в аренду людям, к беженцам отношения не имеющим (примерно за 30 000 драмов арендной платы в месяц), за которых хотя бы частично платят все же беженцы. Самой большое проблемой, однако, беженцы считают то, что любая их жалоба, сугубо бытовая даже проблема, все разногласия сводятся в итоге к ответу «будьте благодарны, что мы вообще позволяем вам здесь жить», из-за чего внутреннее напряжение между жильцами и администрацией лишь растет, а проблемы в основном остаются нерешенными.
«Немного тюремные что ли условия… Камеры в 12 квадратных метров для 3-4 человек (включая туалет). Кухни, конечно, нет. Вместо нее мы, например, соорудили полку над туалетом и рядом с кроватью. Это немного смешно, правда? Вот так люди должны жить, стариться, умирать. На чемоданах. А с другой стороны — эта давящая атмосфера контроля и внутренняя напряженность, в которой мы жили и которая периодически обострялась».
Симонян старался быть в курсе всего, что связано с жильцами: кто куда пошел, кто к кому пришел. Работница администрации (родственница Симоняна) обо всем знала и при необходимости информировала директора. Под особым «наблюдением» находились те, кто «задавал лишние вопросы». Люди, чтобы избежать расспросов, избегали и того, чтобы, например, принимать гостей.
«Многие, у кого была возможность или какой-то вариант стабильности, уехали. Это означало (после отъезда) лишиться этой комнаты тоже. Не всегда, но чаще всего было именно так. Никто не хочет оставаться на улице. Молодежь, тем не менее, в основном разъехалась. Оставшиеся немного похожи на заключенных. Люди стараются церпляться за эти комнаты, жить в них в надежде когда-нибудь получить квартиру. Жаловаться как правило бессмысленно. Было бессмысленно. Лишняя напряженность с администрацией. Не знаю, что теперь изменилось. Особенно после революции».
Узнать у нынешних жильцов гостиницы, что изменилось после революции, не удалось. Одна из беседующих с нами беженок посоветовала поговорить об этом с депутатом Анной Костанян, которая недавно побывала в гостинице и имела возможность лично побеседовать с жильцами.
Интервью с Анной Костанян о гостинице «Наири» и проблемах беженцев из Азербайджана (на армянском языке) — ниже.