Epress.am Новости из Армении
Глава армянского правительства Никол Пашинян с трибуны Национального Собрания отвечал в понедельник, 16 ноября, на вопросы депутатов. До начала заседания возникли технические неполадки, причиной которых, вероятно, стали действия десятков человек, ворвавшихся 10 ноября в зал заседаний. Они требовали аннулировать документ, подписанный премьер-министром Армении, президентами России и Азербайджана. В те дни был избит спикер парламента Арарат Мирзоян.
Отрывки из ответов премьер-министра:
— Миф номер 1 по поводу того, что в армяно-российских отношениях были проблемы, поэтому все так и вышло… В течение последних 5 лет позиция РФ в вопросе Карабаха не претерпела никаких изменений. Миф номер два: была возможность, чтобы я подал в отставку, тем самым изменив ход войны, но я проявил малодушие и не воспользовался этой возможностью, предпочел власть благоприятному исходу боевых действий. В свое время и до меня доходили эти мессиджи, и я проводил очень прямые разговоры с людьми, с которыми мог проходить этот разговор, о том, могло ли это как-то изменить ситуацию.
— Что касается армяно-российских отношений, они были, есть и останутся стратегически-союзническими, думаю, в этом никто не сомневается.
— Самое важное из предстоящих дел – способствовать тому, что арцахцы вернулись в Арцах, были восстановлены поврежденные дома и инфраструктуры, заработала экономика, и это самое важное, на чем должны сконцентрироваться правительства Республики Армения и Республики Арцах. И конечно, привлечение в этот процесс добровольцев [инвесторов] тоже очень важно.
— Сегодня утром, как каждый день, я провел телефонный разговор с президентом Арцаха, и рад отметить, что зафиксирован довольно хороший темп возвращения населения.
— Если попытаться сформулировать нашу ошибку последних 2.5 лет, нужно констатировать, что нам не удалось восполнить то, что было необходимо, но, к примеру, у нас были колоссальные достижения в системе ПВО, о чем было объявлено публично… Другой вопрос, что развитие событий показало: всех этих средств было недостаточно для того, чтобы противостоять современным вызовам по одной простой причине: в течение последних месяцев появилось множество новых факторов, которые в определенной мере изменили соотношение сил в этой сфере.
— Если говорить о стратегической ошибке Армении… Самая большая наша ошибка заключалась в том, что мы считали, будто можно объединить два подхода: исключить войну и, если сформулировать очень известным образом, «ни пяди земли».
— Наша самая большая ошибка заключалась в том, что нам казалось, мы можем бесконечно тянуть время. В проходящем с 1998 года переговорном процессе определенным была только одна формулировка и один фактор – цель переговорного процесса заключается в возвращении 7 районов Азербайджану…
— Сегодня представители прежней власти вспоминают свои прогнозы, мол, летом или осенью 2018 года они говорили: посмотрите, что будет в Карабахе. Здесь может быть один из трех вариантов: либо они пророки, либо мы действительно – все мы [показывает в сторону депутатов] – заговорщики, специально пришли, чтобы навредить своей стране… или как минимум, я… Либо третий вариант: они же знали, куда мы дошли [в переговорах]. Почему остановилась апрельская война 2016 года? На каких условиях? Кто-нибудь это понял? Как так вышло, что та война закончилась, а эта –нет? Как так вышло, что 20 лет боевых действий такого масштаба не было, а что произошло в апреле 2016 или до того?.. И почему война закончилась? Кто какие обязательства на себя принял тогда? Они знали, к чему все пришло…
— О переговорном пакете… Был ли в прошлом реализован какой-либо переговорный пакет? Говоря «переговорный пакет», мы подразумеваем существовавшие документы. Следующий вопрос, который должен возникнуть в этом переговорном контексте: в каком случае какой-либо переговорный пакет станет реальностью? Мои контакты, обсуждения последних 2.5 лет не оставляют для меня сомнений по поводу того, что предотвращение войны однозначно должно было подразумевать отказ армянской стороны от статуса Нагорного Карабаха и — в обозримом будущем – от требования механизмов дальнейшего уточнения статуса и от Шуши.
— Переговорный пакет представляет собой бумагу, на которой ты можешь написать даже свои наилучшие пожелания. Но был ли претворен в жизнь какой-либо из этих переговорных пакетов? Мы говорим о реальности или о теоретических обсуждениях? Ни один из них не был реализован. Наши возможности постоянно затягивать эти теоретические обсуждения исчерпала апрельская война 2016 года.
— Сейчас демонстрируют документ со словами «а вот здесь о Шуши ни слова». Ни слова, потому он и не был реализован… Документов хватает, но какой из них был претворен в жизнь? А почему этого не происходило? Они [прежняя власть], что, не хотели подписывать эти выгодные документы? Когда меня спрашивают о параметрах, о том, что и в каких условиях было возможно, я отвечаю, что и при каких условиях было возможно. Я не говорю, что была бумага, на которой можно было написать то или иное. Я говорю: данный результат можно было обеспечить только в этих условиях.
— Давайте посмотрим на то, что происходило последние 20-25 лет в международных инстанциях: десятки документов, резолюций, заявлений, констатировавших и закреплявших этот факт. И наша огромнейшая ошибка заключалась в том, что мы сделали выбор в пользу одного из двух сценариев: исключение войны или «ни пяди земли»… Нам нужно было выбирать: либо одно, либо другое.
— Мы, по правде говоря, попытались сделать выбор и сделали, другое дело, что в течение 2.5 лет нам не удалось сделать то и в той мере, которая гарантировала бы этот выбор.
— На заседаниях Совбеза несколько раз проводились обсуждения, производились оценки, расчеты того, какой у нас экономический потенциал, потенциал с точки зрения оружия в случае вероятных военных действий… В целом, мы свои силы знали… Мы понимали, что есть риски вовлечения в процесс Турции и террористов.
— Вообще, очень важный вопрос: почему не были осуществлены действия по предотвращению войны? Потому что эти действия заключались в следующем: Республика Армения должна была согласиться на формулу «территории взамен на мир»…
— Наше решение и позиция: мы должны максимально консолидировать силы, чтобы противостоять возможному нападению.
— Да, вопрос предотвращения войны всегда был в повестке Армении, но в повестке никогда не было того, чтобы сделать это ценой всего… Я не считаю, что у Республики Армения была какая-либо приемлемая цена предотвращения войны, которую она готова была заплатить.
— Нас обвиняли в провале переговорного процесса и, одновременно, в сдаче земель. Обвиняли в том, что не предотвращаем войну, и в том, что мы сдаем земли.
— Чего хотели те, кто обвиняет? Хотели, чтобы войну предотвратили, или хотели, чтобы земли не сдали? А теперь нас обвиняют и в другом: почему не сдали земли раньше, чтобы избежать войны? Почему не сдали раньше, чтобы скорее остановить войну?.. Еще раньше война могла остановиться на тех условиях, на которых была остановлена. Мы решили бороться до тех пор, пока борьба имела смысл.
— Мы сделали свой выбор, и не считаем, что это был неверный выбор, но, да, нам не удалось сделать так, чтобы гарантировать этот выбор.
— Для меня контакты и обсуждения последних 2.5 лет не оставляют сомнений по поводу того, что предотвращение войны однозначно должно было предполагать отказ армянской стороны от статуса Арцаха, а в обозримом будущем – от требования о механизмах, уточняющих статус, и от Шуши.
— Сегодня нас называют предателями. Предатели, потому что дали бой? То обвиняют в наличии жертв, — правильно делают, имеют право, — то в том, что были спасены жизни 30 000 солдат [попавших в окружение], мол, зачем спасли, пусть бы еще тысяч 10 погибло.
— Самым важным с точки зрения восстановления общественной солидарности пунктом считаю исключение насилия во внутриполитической жизни и осуждение насилия. В инструментарии правительства Армении исключается провоцирование насилия, тем более, вооруженного, я высказался об этом по известному вам поводу, когда нам пытались приписать намерения, не имеющие отношения к нашим намерениям.
— Обвиняют в том, что премьер-министр провоцирует гражданскую войну… Более нелепое обвинение сложно представить, но этот разговор – хороший повод для того, чтобы и оппозиция заявила, что насильственных методов в ее инструментарии нет и не будет. Это создаст отличную возможность для того, чтобы диалог действительно состоялся.
— Почему я говорю об этом с некоторым сомнением, потому что до сих пор насилие не осудили. Нападение на здание правительства, Национального собрания ни одна из политических сил до сих пор не осудила…
— Да, повестка переговоров находится на этапе формирования. Для нас важнейшим вопросом в этой повестке является статус Нагорного Карабаха и, конечно, вопросы, связанные с возвращением беженцев, безопасностью, развитием. Нужно привлечь весь возможный потенциал для максимальной эффективности в этом вопросе…
— Наша основная задача – создание возможности для общественного дискурса в условиях демократии, стабильности и законности. Не думаю, что сегодня у нас есть такая возможность, потому что перед нами стоит задача восстановления безопасности и законности в Республике Армения и возможности проводить демократические обсуждения. После этого можно будет говорить об остальном.
— Нужно создать ситуацию, при которой никакое дальнейшее развитие событий не поставит под угрозу власть народа. Что я имею в виду? Исключено, чтобы я сделал какой-либо шаг, представляющий угрозу возможности и праву народа формировать власть путем свободному волеизъявлению.
— Как можно обеспечить солидарность между политическими силами, имеющими противоположные мнения? Для этого есть одно условие: все политические участники и действующие лица должны четко заявить, что осуждают всякое проявление насилия, и в их инструментарии ни при каких обстоятельствах не будет насилия.
— С другой стороны хочу сказать, что правоохранительная система Республики Армения в состоянии предотвратить любое подобное действие. Вы спросите, почему в таком случае они не сделали этого 9-10 ноября [погром в здании правительства и парламента, избиение спикера НС]. По одной простой причине: большая часть войск полиции, Службы нацбезпасности и Государственной службы охраны находились на передовой. И мы не думали, что должна защищаться от нападений в центре Еревана.
— Сегодня можно сделать следующее заключение: есть множество бывших высокопоставленных чиновников, которые вопят об Арцахе и Армении, при этом владеют имуществом на миллионы долларов. Думаю, эти люди не имеют права на такие выступления ни об Арцахе, ни об Армении, потому что именно украденные ими средства должны были пойти на создание институтов. В нашей стране повсеместная проблема институтов: сегодня мы говорим о наших дипломатических и иных возможностях. В результате чего они должны были быть созданы? В результате инвестиций, которых не было десятки лет.
В ответ на вопрос о ресурсах, направленных на улучшение психического состояния участников боевых действий:
— Мы обсуждали этот вопрос с министром здравоохранения. Есть инициативы из частного сектора, есть предприниматели, которые добровольно хотят вложиться в эту сферу, вплоть до создания соответствующих центров, где будут оказывать соответствующие услуги.
— Не думаю, что существует сила, с которой невозможно вести диалог, другой вопрос, что для этого нужно желание. А способ выражения этого желания в данной конкретной ситуации является заявление об исключении насилия. Также в стране эмоциональная ситуация, и мы должны с большим вниманием подходить к заявлениям, выражениям, ко всему. Возможно, стоит также признать, что необходимо прилагать вдвое, втрое, вчетверо больше усилий, чтобы добиться такого результата.
— Оппозиция говорит о создании следственной комиссии для расследования… этой войны. Я принимаю, никаких проблем. Горькие факты раскрыты не будут: я о них сейчас с вами говорю и говорил. О чем-то мы заявляем на данном этапе, но пройдет пара месяцев, скажем и об остальном.
— В первый день объявления военного положения я заявил с этой трибуны о том, что войну можно остановить прямо сейчас. Здесь мне говорили «нет, нет, нет, ни в коем случае». Теперь спрашивают, почему не остановили… Мы предатели потому, что дали бой? То винят в наличии жертв – правильно делают, имеют право, — то в том, что избежали больших жертв…