Чехарда войны

Армянское общество разделилось на две части: одна не хочет войны, другая хочет мира. Среди сторонников первого подхода можно выделить часть оппозиции, из сторонников второго — часть власти.

Иногда говорят, что подходы оппозиции и власти по части мира близки. Не думаю, но политика как таковая меня не интересует. Скорее — психология войны и мира, значение культуры и мышления, в конце концов, логика войны и политики.

Существует множество причин того, что политическая сила не хочет войны. Основная: государство не готово к войне, не имеет ресурсов, общество психологически не готово. Но это не значит, что война как таковая отвергается. Сторонники этого подхода считают, что война или готовность к войне — основные критерии становления государства.

Второй подход — мир — задача посложнее и требует колоссальных усилий. Пока отметим самое существенное: стороны должны забыть историю столкновения, прежние трагедии, несправедливость, причиненный вред и нанесенные оскорбления. И хотя слово «мир» звучит как благословение, оно кажется утопией, а в Армении — еще и темой для политических манипуляций.

Если взять трехсторонний договор от 9 ноября 2020г. — Армения, Азербайджан, Россия, — мы увидем в нем большие недостатки. Как договор, он вряд ли соответствует международным стандартам права, но если даже абстрагироваться от этого, он не был реалистичен.

К примеру, договор о прекращении огня, подписанный в 1994 году, был реалистичен и обеспечивал сравнительный мир на протяжении 26 лет. Несмотря на то, что для одной из сторон — для Азербайджана — он был крайне несправедливый, 7 его районов на неопределенный срок оставались под контролем Армении.

Условия нового прекращения огня были несправедливы уже для Армении, но этот режим прекращения огня явно непрочный, хотя стороны заявляют, что не хотят новой войны.

В результате войны авторитет Ильхама Алиева поднялся, Никола Пашиняна — упал. Но авторитет еще не власть: в Азербайджане власть отошла военным, в Армении влияние военных крайне ослабло.

Но это не все последствия двух договоров. В первом случае Россия использовала его для того, чтобы вернуться на Южный Кавказ, во втором — для укрепления своего влияния. Кажется, политика та же, но есть качественные отличия. У них разные контексты.

Ильхам Алиев давно критиковал Минскую группу за неэффективность и готовил почву для односторонних действий, то есть — за пределами норм международного права. Турция и Россия разделяют с Азербайджаном одну судьбу.

После оккупации Крыма Россия оказалась в относительной изоляции. Относительной — потому что путинскую агрессию фактически осудил только Запад, который, однако, был основным экономическим партнером России.

Роль России в прекращении первой карабахской войны неоспорима, как и ее влияние на два последующих десятилетия мира. Эту важную роль оценили по достоинству, и Россия стала членом Минской группы, то есть Россия рассматривалась в качестве важного фактора соблюдения мира.

Но во время и после второй карабахской войны Запад рассматривает Россию как деструктивный фактор, как носителя не миротворческой, а агрессивной политики.

Если в первом случае Россия действовала согласованно с международными учреждениями, то во втором миротворческая деятельность России расценивается как односторонняя, несогласованная. А после агрессии по отношению к Украине Запад старается нейтрализовать односторонную миротворческую деятельность России и Турции и вернуть процесс на поле международного права, где его позиции очень сильны.

Запад начал понимать, что подобные односторонние «мирные соглашения» вне международного контроля — основа и ресурс для создания антизападных коалиций, формирующих большую платформу для будущих войн против Запада.

В свое время Збигнев Бжезинский выдвинул концепт политической шахматной игры. Стоит отметить, что шахматы — это именно западная игра, в которой они всегда проигрывали русским. Но коль скоро мы заговорили об играх, замечу, что китайская игра го гораздо сложнее шахмат. Если шахматы предполагают расчет шагов противника, то го требует более глубокого стратегического анализа.

Все это абстрактно, мы хотим ответов на свои вопросы: а что будет с Карабхом, даже с Арменией? Невозможно не вспомнить терзание и боль Е. Чаренца за свою родину, но также его гнев и иронию. Значит, в какую игру мы играем: шахматы, шашки, футбол, го… Наверное, осел милиционер, когда один прыгает на других и через других… [чехарда]

Берет Молла Насреддин осла у одного богача и обещает через 20 лет научить его писать и читать. Когда его спрашивают, отвечает: Через 20 лет либо осел сдохнет, либо хозяин осла. В нашем случае — ни тот, ни другой.

Вардан Джалоян