Этот текст будет написан на русском умышленно, хотя армянский наш родной язык

Этот текст будет написан на русском умышленно, хотя армянский наш родной язык. На русском этот текст будет звучать громче.

Сейчас 16-ый вечер с начала войны, в которой Россия пошла на своего соседа, на «родственный, братский, такой похожий» народ, 16-ый вечер войны, которую РФ развязала в Украине.

Прошла ровно неделя с вечера, когда мы с парой товарищей «забомбили» трафареты возле российской военной части в городе Гюмри, Армения.

Нас не хватает на большее: смелости в Армении сейчас не хватает на большее, и остается надеяться, что хватает, может быть, разумности — не навредить. Не навредить себе и другим. Но не нам судить себя. Мы в Армении, и Республика Армения вместе с нами будет делать то, что представится возможным и разумным — в кои-то веки.

Звучит разумно, но звучит в то же время и подло. Это звучит подло — мы позаботимся о себе как сможем, мы постараемся не навредить вам насколько это возможно, мы постараемся воздерживаться от голосований, мы будем молиться, чтоб армянских солдат не посылали в Украину. И, дай-то Бог, не придется их посылать в Карабах, не придется держать их — нас — в окопах Сюника, Гегаркуника, Тавуша.

Это звучит подло, но понятно — мы проебали в войне, которую унаследовали у предыдущего поколения вместе с независимостью. Нам нравится независимость — хотя бы призрачная возможность строить подобие демократии, учиться самостоятельной жизни, развивать общество по своему (коллективному) усмотрению. Нам не нравится война.

Эти конфликты не похожи, хотя в них и есть много общего. Несправедливость всегда уникальна. И всегда обоюдна. Некоторые из нас подписывали текст об этом.

Армения в довольно плачевном положении, на периферии отвратительной империи, на рубежах сразу двух бывших империй, с не менее опасными амбициями. Мы будем выживать и стараться жить.

Армении нужен нейтралитет, нужна безопасность, нужна возможность развития, нужна солидарность, нужно бежать от варварства.

Республика Армения не может говорить об этом открыто, и даже мы не можем говорить об этом громко. Поэтому «искусство» остается единственным языком, которым мы можем сейчас говорить, хотя бы вполголоса.  Поэтому эти невинные фотографии появляются в сети только через неделю после того, как их закрасили на следующее же утро после акции.