Epress.am Новости из Армении
И.о. премьер-министра Никол Пашинян, совместно с другими членами армянского правительства, участвовал в процедуре «вопросы-ответы» в Национальном собрании. Часть вопросов касалась карабахского конфликта, войны и послевоенных событий.
Большая часть выступления, последовавшего за вопросом Тиграна Уриханяна, снова была посвящена экс-президенту Сержу Саргсяну: его заявлениям, сделанным в ходе недавнего интервью, либо, скорее, годам его правления.
Так, Пашинян будто делился своей оценкой ситуации в переговорном процессе [унаследованной от бывших властей], которая в итоге заключалась в том, что положение было патовое, а война – неизбежна.
Бывшую власть он винит в том, что она придерживалась следующего мнения: «худшие переговоры лучше самой лучшей войны». И заявляет: его власть, считая неприемлемыми удовлетворительные для Азербайджана уступки, избрала путь подготовки к войне, тем самым спровоцировав войну и, по сути, не успев к ней подготовиться.
Никол Пашинян: 17 ноября 2017 года Серж Саргсян в интервью телеканалу «Россия» говорит буквально следующее: они были готовы сдать Азербайджану 7 районов, но Азербайджан говорил: нет, вы должны дать больше. Это говорю не я, а Серж Саргсян. «Азербайджан выдвигал новые условия». Скажу вам больше: Серж Саргсян давал Азербайджану больше, он и половину Карабаха отдавал, но Азербайджан говорил «нет».
Когда Серж Саргсян использует термин «житель» [Нагорного Карабаха], можем ли мы заключить, что в предполагаемом референдуме также должны участвовать азербайджанские жители НКАО? Меня удивила реакция республиканцев, заявивших «да, должны участвовать, в том объеме, который был во времена Советского Союза». Зафиксируем это.
Здесь два принципиальных вопроса: в годы Советского Союза, если верить переписи населения, в НКАО проживало 40 тысяч азербайджанцев. Если в связи с упомянутым Сержем Саргсяном и республиканцами референдумом эти 40 тысяч получают статус жителей Нагорного Карабаха, я спрашиваю: где они должны были поселиться?
Когда я говорю, что вопрос Шуши был всегда, они отвечают «нет, не было». Я показываю вам, этот вопрос всегда стоял… Где бы поселились эти азербайджанцы-жители Нагорного Карабаха, эти 40 тысяч азербайджанцев [вероятно, речь о том, что, в соответствии с временами СССР, они должны были бы перебраться в Шуши – ред.]? Если они считаются жителями Нагорного Карабаха, если они снова обретают этот статус, можем ли мы предположить, что они будут проживать в тех же местах, в которых жили прежде? Это первый вопрос.
Второе: по логике Сержа Саргсяна, 40 тысяч азербайджанцев приняли участие в референдуме. Предположим, 40 тысяч азербайджанцев и 130 тысяч армян приняли участие в референдуме. 130 тысяч армян самоопределились. Могут ли эти 40 тысяч азербайджанцев сказать: знаете, что, тогда и у меня есть право на самоопределение, я сделаю это на своем участке. Могут они такое сказать?
Следующее… Как определятся результаты референдума? В нем должно принять участие определенное число людей, «за» должны проголосовать минимум столько-то человек и так далее, и тому подобное. Были ли решены подобные вопросы? Нет.
Далее более принципиальный вопрос. В документе, который они, по их словам, собирались подписать, говорилось, где пройдет референдум? Нет. Согласно Азербайджану, референдум должен был проходить на всей территории Азербайджана.
Следующий вопрос: было ли в документе, по которому они вели переговоры, четко написано, кто, в конце концов, должен был сформулировать вопрос для вынесения на референдум? Нет.
Но даже если мы примем все это в качестве чего-то приемлемого, нужно констатировать, что даже на это Азербайджан отвечал «нет». Азербайджан отклонял даже этот вариант, по которому, по моей оценке, он [Саргсян] отдавал не только освобожденные территории – о чем Серж Саргсян говорил публично, — но и половину Карабаха.
И с этой трибуны об этом говорил сам Саргсян, о том, что «ожидания Азербайджана нереальны и неприемлемы для нас». 17 апреля 2018 года. Так о чем это он говорил? Также заявлял: мы больше не должны надеяться на то, что Азербайджан не будет пытаться решить вопрос Карабаха военным путем.
Теперь нас обвиняют в том, что мы спровоцировали войну, «вы начали со своей новой точки…». А с чьей точки мы должны были начать? Нужно было сказать: ладно, Серж Саргсян отдает 7 районов и половину Карабаха, а мы отдаем другую половину, чтобы не было войны?
Эта история началась не в 2008-м, история началась в 1998 году, когда Карабах вышвырнули из переговорного процесса, и высшее руководство Армении проголосовало за Хартию европейской безопасности, в которой четко говорилось, что защита прав нацменьшинств должна укреплять территориальную целостность в составе существующих государств.
Давайте выясним, кто — предатель, кто — капитулянт, кто — сдавальщик земли. Я говорю: это вы – Роберт Кочарян, Серж Саргсян. Предатели, капитулянты, сдавальщики земли.
Мы боролись против вашего предательства, но вы продолжали свое предательство и в дни войны… Только то, что ваш кандидат в премьер-министры [Вазген Манукян] сказал: «звоним генералам, говорим, ара, там врагов нет, ваш враг — здесь». Здесь враг был у Азербайджана, и у вас был враг.
Почему я это говорю? В ответ на обвинения о том, что войну нужно избегать.
Ради того, чтобы избежать войны, мы должны были отдать и вторую часть Карабаха, и они снова ответили бы «нет».
Знаете, в чем заключается самое большое предательство? Я и в прошлый раз об этом сказал. Они говорили: самые плохие переговоры лучше, чем самая лучшая война. Они не только генетически вселяли в наш народ страх перед войной, но и противнику показывали, якобы наше общество боится войны.
И в то же время не готовились к войне. В 2016-м [в ходе апрельской эскалации конфликта] выяснилось, что у нас оружие 80-х годов. Ведь все это не однослойно… Там столько слоев…
Ладно, кричите. Месяц, два месяца… «Сдавальщик земель, предатель!» или что там еще. Давайте проверим, кто есть кто. По фактам. Вы! Ради своих Баден-Баденов вы продали Армению, вы продали Карабах».
Вопрос: Судя по Вашему ответу, выходит, что, начиная с 2018 года, иного варианта, чем готовиться к войне, у нас не было. Была ли у нас возможность и смогли ли мы должным образом к ней подготовиться?
Пашинян: Прямой ответ на Ваш прямой вопрос – да. Но у подготовки к войне есть нюансы. Потому что и противник следит за тобой. Он видит, что ты делаешь переход от оружия 80-х к оружию 2020-х. Он понимает, что когда ты преступишь эту черту, твой потенциал возрастет. И понимает, что нужно бить по этой черте, чтобы ты ее не переступил и остался на уровне оружия 80-х. Это тоже разжигание войны.
Когда ты развиваешь свою армию, ты не можешь делать это тайно. Значительно повышается зарплата офицеров, решается вопрос питания солдат, родителей срочников, ефрейторов и рядовых включают в госзаказ на медицинские услуги (это вопрос боеспособности), приобретается современное оружие. История с СУ – яркий тому пример. Удар был нанесен в момент прибытия СУ, но… Я как-то напутал цифры, это было в декабре 2019 года, но наши пилоты самостоятельно совершили первый полет в мае 2020 года, и вооружение еще было неполным. Противник понимает, что это и есть верный момент. Да, мы спровоцировали войну, закупив сверхсовременное оружие СУ-30…
Мы проанализировали период с 2016 по 2018 и с 2018 по 2020. Есть элементы секретности, но я считаю необходимым сообщить.
Армированные сооружения увеличились в 1.8 раза.
Сооружения, обеспечивающие быт солдат, (условия службы на боевых позициях) – в 2.7. Раза, не процента.
Число сборных блиндажей – в 5.9…
… Да, мы готовились к войне. Но к войне не готовятся со словами «дорогой народ, знаете, мы к войне готовимся».
… Да, тем самым мы подстрекнули. Если бы они видели, что наша армия продолжается разлагаться, — я уже не говорю о тысячах других вопросов, как у командиров полка не было денег на замену лампочки, и мы выделили бюджет на решение командирами полков бытовых вопросов…
Вопрос о том, не знал ли Пашинян до и особенно в ходе войны о том, что переговорный процесс безнадежен, а к войне армия «с оружием 80-х» не готова, не прозвучал.