Epress.am Новости из Армении
Моя армянская родственница
Приятным весенним днем 2007-го года мне позвонил коллега из русскоязычного сайта Day.az, с которым я тогда сотрудничал.
Сказал, чтобы мы встретились у памятника Джафару Джаббарлы.
Встретились, а поводом встречи была работающая на украинском телеканале NTN бывшая бакинка, армянка по национальности, Кристина Исаян, у которой мой коллега брал интервью для Day.az.
Интервью наделало много шума, люди громили Day.az.
Это были времена, когда Day.az был в стране медиа ресурсом номер один. А госпожа Исаян в своем интервью очень хвалила Баку, сказала много теплых слов. Как много было растроганных людей, и все они говорили примерно одно и то же: «хоть бы все армяне обладали мужеством и благородством Кристины».
Из слов моего коллеги выяснилось, что «Кристина хочет еще раз увидеть бакинский двор, где она родилась и выросла, тутовое дерево, соседей, свой дом. Попросила сфотографировать и выслать ей фотографии двора».
А он не хочет идти один, ищет попутчика. «И охота тебе, — сказал я. – Лучше пойдем выпьем». В те годы уже вовсю бушевала программа “GoogleEarth”. «Пусть войдет и посмотрит на свой двор. Я отсюда в двух шагах на Советскую не иду — двор, где родился, рассматриваю в GoogleEarth», — сказал я.
Но Кристина хотела получить точные виды своего двора. В конце концов, он меня уговорил. Пришли по тому адресу. Открыли железные ворота и вошли в маленький укромный дворик с четырьмя домами. Русскоязычный журналист достал свою камеру и стал щелкать – снял тутовое дерево, отхожее место во дворе, затем постучался в первую попавшуюся на нашем пути дверь. Открывшая дверь женщина средних лет с интересом выслушала причину нашего появления. На вопрос, знает ли Кристину, ответила весело и доброжелательно: «Конечно, знаю, маленькая девочка была, весь день пропадала у нас дома. Потом началась эта война, и они убежали».
Когда русскоязычный журналист спросил: «А в каком доме она жила?», женщина указала на левую дверь и почему-то чуть ли не шепотом сказала: «Сейчас в этом доме живут …ские беженцы».
Русскоязычный журналист направил свою камеру на указанную женщиной левую дверь и начал щелкать, чтобы представить Кристине нынешнее состояние их дома.
И в тот же миг дверь распахнулась. Как только эта дверь отворилась, дверь старой бакинки захлопнулась.
Из открывшейся двери, то есть из бывшего дома Кристины, во двор выскочили, чтоб не соврать, не меньше семи-восьми человек разного пола и возраста и окружили нас. Процессом руководила выделяющаяся особым энтузиазмом старуха.
Эта пожилая женщина задала русскоязычному журналисту конкретный вопрос: «Ты почему фотографируешь мой дом?». А он возьми да и скажи, что «жившие здесь до вас армяне попросили, а я фотографирую, чтобы вечером интернетом отправить, пускай посмотрят и упокоятся, грусть-тоска их замучила там…».
Только это он и успел сказать… Пожилая женщина с криком: «Вахсей, армяне пришли!», — начала рвать волосы на голове. После чего обещала засунуть ногу в одно место русскоязычному журналисту. Двое из тех, которые вышли из дома, выбежали на улицу и через пару минут вернулись вместе с двумя полицейскими. Чего только мы ни услышали, чего ни увидели в течение этих двух минут – начиная от упоминания в разных тональностях о человеческих органах до парней, пытающихся боднуть нас. Богатая была палитра.
Взяв под руку, полицейские отвели нас в расположенное в двух шагах районное полицейское управление. Подняли в кабинет начальника. Тем временем, нас также сопровождала кричащая во весь голос та самая гиперактивная женщина, которая хотела ввести ногу в русскоязычного журналиста.
Сначала полицейские доложили начальнику, что вот эти занимаются фотографированием для армян, потом женщина поведала о том, как испугалась забравшихся к ним во двор армян, из-за чего у неё поднялось давление, и немного всплакнула. Очередь дошла до нас, и тут начальника понесло: «Подонки, предатели, ограши! Суки армянские! Вам конец, вы загремели, с руками-ногами загремели». Быстро позвонил, вызвал кого-то к себе и сказал женщине, «рассказывай – запишем, бросим их за решетку, жаль, что расстрел отменили…».
Русскоязычный журналист странно поглядывал на начальника, иногда улыбался. Я понял, что если так и дальше пойдет, для нас действительно все может кончиться тюрьмой, и решил перехватить инициативу.
«Господин, <…>,вы хотите сказать, что фотографировать стены и деревья двора и отправлять армянину — преступление?».
«Ай сын осла, да как у тебя язык поворачивается разговаривать? Кто тебе эта армянка – мать или сестра, что ей фотографии посылаешь? Родственники твои что ли? Ты и сам армянин. Вы оба армяне…».
Вижу, нет, разговор затянулся. Достал телефон и набрал номер ныне покойного Анара Мамедханлы. Русскоязычный журналист хотел было противиться, что мол, «может, не стоит беспокоить ради пустякового дела». Представляете? Оказывается, это были пустяки.
«Здравствуй, Анар, как дела?… Спасибо, хорошо. Я вместе с тем-то… Нет, не выпиваем. В полицейском участке… Подвергли приводу… Фотографировали двор Кристины Исаян… Ну, Кристина Исаян, мы еще её интервью публиковали. Та самая Кристина… Да, она просила… Нас? Теперешние жильцы дома Кристины, увидев нас, сильно разнервничались, были в потрясении… Вызвали полицию…».
«Передай телефон начальнику».
Со словами: «Пожалуйте, с вами хотят поговорить», — я передал телефон начальнику, вернулся на свое место и сел, заложив ногу на ногу, и стал наблюдать.
С телефоном у уха начальник становился все меньше и меньше, во всех смыслах слова. Словом, зрелище было ужасное. По мере уменьшения начальника менялось и лицо женщины, программа дала «error».
Из сказанного начальником помню лишь это: «Нет, Анармуаллим. Никакой не военный объект, Анармуаллим. Нет, не стратегического значения, Анармуаллим. Да, Анармуаллим, такой себе, обычный двор… Я тоже знаю, Анармуаллим, ребята задержали и привели… Нет, Анармуаллим, не говорили, что ваши сотрудники, Анармуаллим… Слушаюсь, Анармуаллим…».
И еще никогда не забуду его взгляда, говорящего: «Спаси меня, прости меня».
Русскоязычный журналист — мой свидетель. Если пожелает, пусть сам расскажет пропущенные мной эпизоды. Пусть поправит меня, если я что-то преувеличиваю.
***
Меня уже ничем не удивить.
Хочу сказать, что я видел и смехотворную ситуацию, в которой они оказывались, разоблачая армян.
Я видел, до какого уровня скатывались и те, кто некогда смеялся над разоблачителями армян, а впоследствии из-за одной фотографии выслушивали самые гнусные оскорбления от начальника полиции. Сейчас сами разгуливают, обзывая других агентами.
Тот – агент, этот – агент, продал армянам тайну… Как много у вас тайн, как много людей осведомлены об этих тайнах. Как много людей готовы продать родину. Что же это за народ такой? Будто они пекутся о народе, о родине. С их слов выходит, что этот народ продажный, каждый так и норовит родину продать.
Ах, какой нынче удобный случай выдался для подхалимов, как они выстроились в очередь! Как мило.
Я не называю имен ни тех беженцев, ни начальника полиции, ни того журналиста потому, что все это неважно. В Азербайджане все в таком состоянии и чем дальше, все становятся похожими друг на друга.
Самая отвратительная сторона этого то, что никто в этой стране не застрахован от того, что завтра станет «агентом, шпионом, сукой армянской». Никто. Ни один человек.
У «наркоманов» появился и укрепляет свои позиции очень серьезный конкурент — «армянские агенты».
P. S. Анар был на стороне этих властей. Но эта невежественность и убила Анара. А те, кто говорили ему «брат» и «друг», сейчас находятся в космосе невежественности. Анар знал, почему умирал.