Epress.am Новости из Армении
10 августа 2023г. в военчасти Зод Араратской области Армении от огнестрельного ранения погиб 18-летний военнослужащий-срочник Жора Карапетян, утром 11 августа в той же части не стало срочника Граника Хнкояна. Карапетян скончался от двух выстрелов в голову. Следственный комитет утверждает, что солдаты покончили с собой. За «доведение до самоубийства» в одном случае задержали сослуживцев, в другом — вышестоящего офицера, унижавшего, оскорблявшего и избивавшего солдата на глазах у войска.
Родители погибших не верят в версию о самоубийстве. Они уверены, что сыновей убили.
Epress.am побеседовал с правопреемником Жоры Арцруном Карапетяном:
— Теперь, согласно свидетелям, у нас имеется и три выстрела, и четыре, и два… Этому их научить не успели — каждый говорит, что услышал. Но на месте нашли три гильзы. Баллистическая экспертиза показала 2 выстрела. Воинская часть не дает нам информацию о том, какое оружие было закреплено за нашим ребенком, в следственных органах его [военного] билета нет. В нашем военкомате говорят «ведется предварительное следствие — нам [билет] не предоставили», воинская часть говорит «отдали билет следственному органу», который отвечает — «отправили на экспертизу»… Вопрос: зачем билет на экспертизу отправлять?
28 июня он спустился с позиций, 30 июня было увольнение, а до этого я говорил с ним по телефону. Сказал «ты знаешь, что не должен покидать территорию гарнизона». Первое, о чем я его спросил при встрече — до которого часа тебя отпустили? Он сказал: «Вообще-то 18:00, но командир роты сказал, что раз такой случай, можешь вернуться в 9-10 часов». У его сестры ребенок родился…
К этому времени мы и прибыли. В части уже поднялся большой шум — ему постоянно звонили. Звонил майор — имени не помню — грубо говоря, дурак… очень грубо разговаривал с ребенком. Я перезвонил ему с того же номера. Он не учел, что говорит с родителем… Я не стал отвечать ему по телефону, учитывая нашу вину и то, что сыну там еще служить. Добрались, там стали объяснять, что он опоздал на три часа и по закону должен быть наказан на месяц. Я говорю «если ваш закон того требует, а ребенок его нарушил, нет проблем, пусть понесет наказание».
Было уже за полночь, я оставался в воинской части. Меня уговаривали уйти, мол, уезжай, мы позвоним тебе утром — сообщим. Утром я позвонил майору, он не ответил, перезвонил минут через 10. Говорит «ребенка забрали в штаб, решили привлечь к дисциплинарной ответственности, свиданий не будет в течение трех месяцев, затем, если будет хорошо служить, срок службы не увеличится на месяц».
<…> Потом Жора позвонил, я спросил «Жор, ты же не называл имени командира в штабе?». «В каком, — говорит, — штабе?». Оказалось, в штабе он не был. Сказал, что проходит обычную службу.
На следующий день он позвонил, говорит «дядя, я поднимаюсь на позиции». Я удивился — как так? Он спустился 4 дня назад, должен был оставаться в части 14 дней. <>
Уже в день инцидента… честно говоря, я так плохо себя чувствовал, решил лечь. Сыну пару раз сказал: «Жора не позвонил, время уже 7 с лишним». И позднее поступил этот недобрый звонок о том, что он выстрелил себе в ногу во время чистки оружия.
см. Спасите детей от офицеров воинской части в Арарате
По прибытии в [Центральный клинический военный] госпиталь «Мурацан» я узнал, что было два выстрела в лоб.
Позвонил майору, спросил: «Где ваш закон? Почему не назначил дисциплинарное наказание, как того требовал закон? Вместо кого ты его на позиции отправил?..».
Вместо того, чтобы утешить, он сказал: «У тебя горе, не то я бы по-другому с тобой поговорил».
После похорон ребенка мы отправились в часть, говорю «баран, пока я жив — это горе со мной… Вот, я пришел, что ты мне скажешь?».
Были в кабинете командира. Он якобы впервые слышит про опоздание ребенка [в день увольнения], про документ об увольнении. «Смотри, — говорю, — все стены в видеокамерах. Интересуйся ты этой частью, жизнью солдата, ты бы задался вопросом, что за родитель стоит у штаба в час ночи».
Я потребовал очной ставки со старшиной позиции и командиром. Четверо человек, бывших на позиции, выдавали зазубренный, схожий по содержанию текст.
Во время очной ставки Ромик Киракосян говорит, что в первый день между ними возникла проблема, потом все разрешилось, прошло. «Ромик джан, — заметил я, — почему он должен был стрелять в себя через два дня после возникшей и разрешившейся проблемы?». Ответа у него не нашлось.
Он сказал, что первым подошел к трупу: «Он был в яме, я смотрел сверху. Он лежал на животе, оружие было под ним». Тогда я спросил: «Ромик, если он лежал на животе, а оружие — под ним, как ты понял, что это было твое оружие?». Ромик Киракосян не смог дать ответ.
Все важные детали, способные помочь расследованию этого дела, следователь активно обходил.
В тот же день командир роты сказал, что находился в четырех позициях от этого места, «до того, как я пришел, к нему никто не подходил, он лежал на боку, оружие было рядом».
«Определитесь, — заметил я. — как вас учили? Оружие было рядом или под ним?».
Командир роты заявил, что на тот момент Жора был мертв.
Я отправился в араратскую больницу, заведующий отделением реанимации описал мне ситуацию — мозг вытек, было так-то, так-то.
Тогда я поинтересовался у специалиста, мог ли человек с таким ранением оставаться живым. «Нет», — ответил он.
В таком случае по чьему приказу вы подключили ИВЛ и отправили его в Мурацан?
«Нет, — говорит. — Ребенок был жив, сердце билось, давление нормальное».
Ты же минуту назад говорил обратное…
Почему позже они сообщили Военной полиции, что якобы он еще жив, и сразу увезли в больницу? Чтобы скрыть следы. То же самое было проделано в случае с Граником Хнкояном, предшествовавшем этому случаю.
Обвиняемый Абрам Гаспарян во время допроса не признал свою вину в доведении до самоубийства и сказал — уверен, что Жора себя не убивал.
<…> Был демобилизованный… На протяжении трех месяцев я добивался его вызова на допрос. Через 3.5 месяца следователь Тигран Карапетян говорит мне, человеку в таком душевном состоянии, что этот солдат родом из Вардениса, «недалеко от тебя, поезжай». На что ты меня толкаешь? Ты меня на преступление подстрекаешь?
<…> Хачатрян с самого начала сказал следователю: «Он раз выстрелил, упал, не умер. Встал, выстрелил во второй раз…».
Как он мог сделать два прямых выстрела?.. У них нет никаких объяснений.
Я держал автомат в своих руках, пытался дотянуться до курка — это невозможно.
Если реальный преступник в состоянии заплатить кругленькую сумму, они попытаются оформить самоубийство.
Кругленькая сумма от виновного плюс компенсация от государства — это их бизнес.