Epress.am Новости из Армении
«Состояние страны меня уже не интересует. Семь месяцев, как день и ночь смешались…»
Наше заочное знакомство с проживающим в Ереване уроженцем города Алаверди (северо-восток Лорийской области) Василем Восканяном произошло дней десять назад – по телефону. Запланированную встречу мы откладывали несколько раз: сначала ему нужно было ехать в Ванадзор на очередную панихиду погибшего осенью в Карабахе солдата (останки которого были обнаружены и идентифицированы недавно), затем – в Артик, с той же целью, а иногда нам не удавалось подстроить свои графики под график его супруги, работающей в больничном комплексе Гераци.
20-летнего Ваге Восканяна, на тот момент отслужившего в Вайкской воинской части 1.2 года, в составе батальона перевели в Джабраил (Карабах) в начале октября прошлого года. Говорить о переводе родителям он не стал, чтобы не расстраивать. Позже семья узнала об этом от родственников сослуживцев Ваге. 26 членов батальона пропали без вести.
В списки без вести пропавших их сын попал 10 октября.
«Не осталось мест, куда мы не обратились. Ни у кого нет никаких ответов. И уточнить списки пленных нам тоже не удается…», — говорит Васил Восканян.
На днях он присутствовал на похоронах Комитаса, близкого друга Ваге. Из этой группы ребят погибло 18 человек: это уже подтверждено.
Родители остальных продолжают искать ответы и надеяться на чудо.
«Все мы теперь как родные друг другу. 7 месяцев вместе на улицах, по министерствам.
26 человек…».
Общее состояние страны Васила мало интересует: «Нужно суметь найти детей… хоть чьих-нибудь. Искали повсюду – в Карабахе, там-сям, — искали всех детей, по списку…
Сегодня нам приходится ждать, что решит турок [в разговорном армянском азербайджанцев называют турками – ред.].
В 90-ые диктующей стороной были мы, теперь диктуют нам».
15 лет назад супруги приобрели земельный участок в административном районе Нубарашен, Ереван. Самостоятельно обеспечивать детей всем необходимым, говорит занятый в строительстве Васил, удавалось всегда.
Ваге занимался танцами 12 лет. Еще подростком поступил на работу в супермаркете, чтобы оплачивать обучение в кружке танцев.
Его 16-летняя сестра учится в медицинской академии. Позже их молодая мама Анаит, заваривая кофе и накрывая на стол, расскажет, что после «случая с братом девочка изолировалась», ни с кем не общается: придет с занятий – закроется в своей комнате и не выходит. Анаит продолжает надеяться, что «бросивших мальчиков в окружении, бежавших с поля боя командиров» когда-нибудь призовут к ответственности.
«Семь месяцев уже, как день и ночь смешались…», — продолжает Васил. Признается, что не знает, о чем говорить с журналистами. Совет рассказать историю сына и своей семьи получил от родителей других пропавших без вести военнослужащих. Через какое-то время, когда мы выйдем из домика к ожидавшему нас такси, сопровождавший меня оператор согласится: кажется неудобным вести съемку, расспрашивать людей; нужно отключить все приборы и общаться с этими семьями, каждый день.
Отцам и матерям без вести пропавших или погибших участников войны проще разговаривать друг с другом, понимают с полуслова, «говорят на одном языке». Блокировка дорог и сбор перед различными ведомствами может и не привести ни к каким ощутимым результатам. Но альтернативы, похоже, нет. Вариант типа прекращения действий отсутствует.
Министерство обороны и «особенно правительство не избегают» общения, говорит отец, «волокиты немного, принимать-то нас принимают, относятся к нам нормально, но сказать им нечего».
«Я понимаю, от армянской стороны мало что зависит, а азербайджанцы дурачат. Мы вынуждены ждать решения азербайджанцев».
В комнату то и дело проникает кот, трется об обшарпанную мебель, заигрывает с гостями. «Это кот Ваге», — говорит хозяйка. До этого момента молодая женщина почти все время молчала, стоя в углу перед входом, на крохотной территории, оборудованной под кухню.
В поисках сладостей, купленных супругом к приходу гостей и наспех положенных в шкафчик у стола, Анаит отрывисто рассказывает о раненых солдатах, которых в дни войны в ужасном состоянии привозили из Карабаха. Тогда, тихо вмешался Васил, жена с фотографиями ребят в руках расспрашивала всех прибывших, видел ли их кто-нибудь.
Мужчины вышли покурить.
Такси уже было на месте – перед домиком, не до конца приспособленном к проживанию.
Супруги уклоняются от ответов на вопрос, нуждаются ли они в какой-либо помощи, хотя бы в смысле улучшения бытовых условий.
«В таком горе как и чего мне просить от мира? Да и неудобно… Не могу я», — пытается закрыть тему отец семейства.
Алла Манвелян